Как возможно основание иного?
Критическая рецензия на книгу Никитина-Чудновского "Основание иного"
К началу первого Гераклейского футурологического конгресса (16-18 июня 2001 года) Владимир Никитин и Юрий Чудновский издали книгу "Основание иного". В аннотации книги сказано следующее: В книге рассматриваются конструктивные подходы к исследованию будущего. На примере развития образования и системы расселения прослеживаются основные тенденции глобальных трансформаций. Особое внимание уделено методологическим вопросам понимания времени и работы с "иным". В книге описывается комплекс направлений для развертывания проекта по выявлению возможных "будущих".
Авторы книги утверждают, что из глобального мира уходит смысл и создание новых смыслов для совместного существования разных социально-культурных групп и сообществ является одной из основных проблем выхода мира из кризисов глобализации. Рассматриваются два возможных пути разрешения кризисов – "варваризация" и перераздел сложившегося глобального мира или выход в более высокий уровень глобальной связности – "космизацию" мышления и политики".
Книга издана в рамках проекта FFF ("Foundation For Future"), представляемого в книге авторов: "FFF – инициативный открытый проект киевско-питерской группы интеллектуалов, в которую входят философы, бизнесмены, топ-менеджеры крупных компаний, политики, свободные эксперты, журналисты, люди искусства, представители образования и науки.
Проект имеет своей целью организовать смысловую коммуникацию интеллектуальных групп, нацеленных на конструктивную работу с будущим. В основу проекта положено движение к иным представлениям о пространстве, времени, прошлом, настоящем и будущем, пустоте и связности, основаниях и пределах, инновациях.
Основой нашего подхода работы с будущим является перенос акцента с привычного и принятого – с наиболее вероятного, с трендов – на то, что еще только потенциально может стать значимым.
Миссия проекта – поддержка множественности или многообразия большого мира миров через способность выделять иНОе и преобразовывать его в новые миры.
FFF ставит перед собой задачу сделать собственный проект будущего, в котором будут поставлены вопросы и даны некоторые ответы на волнующие нас вопросы. Возможно, они волнуют и других.
Ритм проекта задается ежегодными международными форумами FFF, на каждом из которых представляется очередной выпуск "Книги перемен будущего", которая представляет уровень продвижения проекта в целом и его подпроектов. Первая книга этой серии – "Основание иного".
Проект FFF не ориентирован на поддержку каких бы то ни было политических сил, но открыт для участия.
Проект FFF не обслуживает интересы ни одной финансово-экономической группы и компании, но ориентирован на партнерство, в том числе и экономическое, в продвижении проекта в целом и отдельных подпроектов.
Проект FFF не привязан к территориальным и государственным границам, но раскрывает возможности для выработки и проведения перспективной политики для разных государств и сообществ".
Эта книга – принципиально новый дискурс (дискурс об ином), который до этого ни в Украине, ни в России, ни, насколько известно, в западном мире тоже, не был представлен. С этой книгой можно спорить в разных способах мышления и в разных подходах. Далее предлагается философская критика базового тезиса книги.
В своей книге "Основание иного" Владимр Никитин и Юрий Чудновский предлагают следующие подходы: 1) будущее иное, нежели настоящее; 2) ростки (эмбрионы) будущего есть в настоящем (страница 16); 3) эти ростки можно разглядеть из позиции основателя и прорастить (ст. 27); 4) прошлое, настоящее и будущее не едины и не единственны, то есть иное множественно и всегда существует до своего воплощения; 5) будущее возникает как иное в момент отказа от прошлого как выбор варианта иного в настоящем (страницы 72-73). Возникает вопрос: как будущее представлено в настоящем, то есть, как существует иное – онтологически или онтически?
Эти представления об основании транзита более-менее адекватны с точки зрения тотальности онтологии, включающей в себя транзит как особый способ разворачивания онтики или онтологии. Однако эти представления принципиально неадекватны с точки зрения когнитологического различения онтологии и транзитологии.
Это весьма интересная проблема столкновения представлений онтологии и транзитологии – "проблема об основаниях иного": может ли иное возникать в наличном сразу же в своих основаниях или оно возникает в наличном как фрагменты, лишь потом получающие свое основание. Как можно называть деятельность по выделению фрагментов иного – "основывание иного" или "прорыв в иное"?
При этом возникает чисто практический вопрос: будущее как иное можно рассмотреть как ростки (эмбрионы) в настоящем или будущее предполагает разрыв с настоящим, где в настоящем могут быть обнаружены лишь фрагменты иного, но не его ростки или эмбрионы? Давайте попробуем рассмотреть эти проблемы.
Представление о зародышах будущего (иного) в настоящем (наличном) возможно, во-первых, в натуральном генезисном представлении, которое не годится ни для социальных, ни для мыслительно-коммуникационных структур; во-вторых, такое представление возможно исключительно в линейном времени, но не в диспозитивном времени (нулевое, множественное, неравномерное, целевое), представление о котором предлагают авторы упомянутой книги (страницы 46-52).
Нужно сразу отметить, что представление авторов об ином принципиально противоречат гегелевскому понятию инобытия как бытия одной сущности в другой и через другую, то есть где идеальное инобытие отличается от реального бытия. Авторы идут дальше, выделяя иное не как противопоставление идеальной сущности и реального существования. По сути, они ставят проблему понимания понятия "становление" у Делеза-Гваттари, изложенного ими в книге "Тысяча плато".
Однако понимание становления у Делеза-Гваттари не может служить основанием для понимания иного. Делез-Гваттари критикуют аристотелевский подход направленности становления, гегелевский подход понимания становления через оппозиции и хайдеггеровский подход связывать становление с открытием бытия. Становление Делеза-Гваттари является субстанцией и не является транзитом.
Контингентность "иного", понимание которой возникает у авторов, позволяет отличить их понимание "иного" от субстанционального у Делеза-Гваттари "становления". "Иное" есть контингентность субстанционального становления в своем частном возникновении. Именно неопределенный характер обобщения частного иного до субстанционального становления вынуждает Делеза и Гваттари столь много и долго его отличать от различных возможных его пониманий ("тождественное – нетождественное", "прогресс – регресс" и т.п.) Иначе говоря, чтобы понимать транзит, нужно искать не "становление", а "иное".
Авторы, различая "иное" и "другое", тем не менее, говорят о том, что будущее как иное появляется в настоящем в виде "эмбрионов" или "зародышей". Отсюда проблема в понимании иного как будущего у авторов книги – если будущее сохраняет связь с онтическим настоящим, то оно не иное, а другое. Если в настоящем мы можем разглядеть основания иного, то основание (сущность) предшествует существованию, что противоречит тезису Сартра – "существование предшествует сущности", и тезису Левинаса – "метафизика предшествует онтологии". Тезис Сартра говорит именно об этом – иное изначально не дано в своих основаниях или в своей сущности. Иное первоначально возникает в своем существовании и лишь затем обнаруживается в своей сущности. Основывать можно лишь уже существующее, но не иное.
Тезис Левинаса говорит о том, что метафизика как постижение многообразия существования предшествует онтологии как попытке обосновать это существование. Иначе говоря, онтология всегда есть не основанием, а обоснованием. Причем у Левинаса вводится также и качественная характеристика этого предшествования: бесконечность метафизики разрушает тотальность онтологии. При всей своей похожести тезис Сартра является более осторожным и взвешенным, нежели тезис Левинаса. Левинасовское разрушение онтологии со стороны метафизики (антифундаментализм) явилось для постмодернизма губительным. В то же время тезис Сартра и сейчас сохраняет свой критический характер для абсолютизации или отрыва любой сущности от существования.
В обоих случаях – и у Сартра, и у Левинаса – речь идет не о предшествовании во времени, а о позиционном предшествовании: то есть позиция существования, из которой происходит позиция основания, необходима для обоснования, а позиция самого основания для существования необходимой не является. В этом смысле обосновывать можно лишь наличное существование, а иное существование нельзя обосновывать до того, как оно проявит себя как существование: основание не существует позиционно раньше того, что оно обосновывает.
Изначально можно говорить лишь о "прорыве в иное", и лишь затем, после обживания иного, можно обнаружить его основания. То есть "прорыв в иное" или "прыжок в иное" (более правильные названия книги) не имеет отношения ни к основаниям как сущностному содержанию, ни к основанию как процессу основывания.
Понимание основания иного как действия ("основывание") не снимает проблему, ибо здесь без всякой аргументации считается, что творчество вообще возможно лишь на уровне оснований, что как минимум, сомнительно. Пророки могут предъявлять отсылки к основаниям иного в виде метафор, мессии могут обосновывать (но не основывать) иное в проповедях и заповедях, имея откровение от Абсолюта, а теоретики могут предъявлять новые имена как класс новых вещей-объектов, явлений-процессов, различных структур, предполагающих идеи основания, но даже не указывающих в них прямо. То есть эти новые имена изначально не относятся к основаниям – они лишь простраивание онтики.
Онтологическая глупость – "иное недопустимо". Транзитологическая глупость – "иное допустимо, но недостижимо". Онтологический ум – "иное допустимо". Транзитологический ум – "иное допустимо и достижимо". Иное проявляется в наличном настоящем как его вариации, феномены и эпифеномены в онтике, а не на уровне онтологии. Проявления иного не являются ни старыми, ни новыми основаниями для наличного. Новые основания иного могут возникнуть лишь после обживания иного.
Говорить об ином можно в двух разных смыслах: 1) в смысле иной фундаментальной онтологии (в хайдеггеровском понимании); 2) в смысле иного как иного уровня многоуровневой (многослойной) онтологии (в гартмановском понимании). Однако, если хорошо подумать, то гартмановская многоуровневая онтология может быть сведена к хайдеггеровской, если каждый уровень (или неирархический слой) онтологии рассматривать как фундаментальный по отношению к иной онтологии. В таком смысле хайдеггеровская онтология представляет собой принцип онтологии вообще, а гартмановская онтология представляет способ различного фундирования, которое может быть множественным.
Давайте рассмотрим проблему основания иного в ее принципиальном содержании (одноуровневой фундаментальной онтологии) на позиционной схеме. Предположим, что мы живем в мире, который представляет из себя дерево (мировое дерево), где есть ветки (это онтика), есть ствол (это сущностное содержания), и есть корень (это основания). Возникает проблема, как можно изобразить иное дерево (иную картину мира, иной мир)? Если иное возникает из ростков наличного, то тогда иное дерево растет корнями из веток наличного дерева. Пунктирная линия это проницаемая граница между мирами.
В этом случае дерево иного мира, растущее на ветках наличного мира, может быть очень похоже на развитие (пролиферацию) веток или на древесного паразита, который поселяется на дереве. Вопрос не в том, что деревья (если они не есть паразиты) не растут из веток другого дерева. Потому как метафору можно было бы подобрать и другую. Вопрос в том, что такая схема показывает явное противоречие с подходом авторов. А именно – иное не возникает в ситуации развития, но лишь в ситуации творения (страница 61). Иначе говоря, ситуация творения предполагает три шага: 1) выход в пустоту; 2) творение иного; 3) установление связи или разрыва иного с наличным.
Давайте рассмотрим схему принципиально иной ситуации достижения иного – два мировых дерева растут в разных мирах, но их ветки могут проникать при особых условиях в иные миры. Если иное дерево растет корнями в ином мире, то с ветками наличного дерева ветки дерева иного мира могут лишь соседствовать. Сплошная линия – это предел, который непроницаем, но преодолеваем при очень специфичных для каждого мира условиях, требующих сознательных усилий живого мышления. Такие специфические условия как действие мышления можно метафорически представить как прыжки с веток одного дерева на ветки другого. Эти прыжки на схеме изображены стрелками.
В этом случае, перепрыгивая с веток одного дерева на ветки другого дерева, мы осуществляем "прыжок" или "прорыв" в иной мир. Такие прыжки происходят в пустоте. Только преодолев из наличного мирового дерева разрыв пустоты между ветками и оказавшись на ином мировом дереве, можно приступить к творению – искать или создавать ствол дерева, и искать-создавать его корни. При этом нужно помнить, что прыгать с ветки одного дерева на ветку другого дерева дело рискованное, не поддерживаемое никем помощью, неблагодарное и даже осуждаемое.
Иначе говоря, основания разных миров не сталкиваются, как считают авторы (ст. 18), сталкиваются их онтики. Основания иного не могут быть даже помыслены в наличном мире: во всяком мире могут быть помыслены лишь его наличные основания. Переход из мира в мир доступен не через наличные или иные основания, а через запредельные фрагменты онтики иного.
Транзитология не может быть редуцирована к генезису. Транзитология происходит из идеи разрыва, а не связи. Если связность онтологична, как считают авторы (страница 19), то иная связность иначе-онтологична. Если иную связность можно связать с наличной связностью, то в принципе это одна и та же связность, но тогда нет разрыва онтологий, это единая, хотя и неунитарная множественная, онтология. Если есть связь наличного с иным, то есть общие объекты, процессы, уровни структуры. Транзит в иное возникает из обрыва связи. Транзит это прыжок в пустоту, через пустоту, в пустоте (с ветки одного дерева на ветку другого дерева). И это не только теоретический вопрос.
Новое "другое" можно создать в дружественной ситуации за счет привлечения ресурсов. Новое "иное" появляется в чуждой, недружественной и даже откровенно враждебной ситуации, где никаких ресурсов для иного нет. Выход в пустоту – чрезвычайно затруднен для любой цивилизации. Иначе говоря, если ты отказался от ценностей большинства, ты – маргинал (в потребительской цивилизации ты – неудачник, лох).
Иное – предприятие интеллекта, авантюра веры и провокация воли. Иное это позиция окаянства публичного послания: "Этот мир бессмысленный и в нем нет перспективы. Новый мир имеет новый смысл и новую перспективу". Иное это вопрос не только самоотречения, но и отречения, то есть вопрос публичного разрыва с наличным – с массовым сознанием, респектабельностью, рынком, коллегами, друзьями, близкими. Можно здесь вспомнить Христа, и его отношение к своим матери, отцу и братьям. Можно вспомнить христовы слова "Я не от мира сего" и "Не мир принес я вам, но меч". Нельзя претендовать на иное, оставаясь "от мира сего".
Иначе говоря, существование иного это иное существование, не связанное с наличным существованием, оторванное от него, размежеванное с ним пустотой. Если кто-то прорывается в иное существование или существование иного, он неизбежно порывает с наличным существованием. И никогда нельзя сказать, что иное существует в наличном (как говорят авторы на странице 16). Существование иного можно обнаружить, осуществив прорыв. Однако прорыв в иное есть всегда разрыв с наличным существованием.
Иное это война представлений, имен, смыслов и знаков. Иное может быть рассмотрено как проект, программа или стратегия лишь ретроспективно, но не в процессе прорыва или обживания. Иное привносит пророк или первооткрыватель, создает его пределы гений или мессия, обустраивает исследователь-теоретик, развивает проектировщик. Пророк или первооткрыватель привносит иное в наличное метафорично, и его понимают слабо. Гений или мессия привносит иное в наличное как творение нового через установление предела и отличение черезпредельных содержаний, и его вообще не понимают. Лишь когда иное разветвляется в островки жизни, им начинает заниматься исследователь-теоретик. Только после деятельности исследователя-теоретика появляется первое понимание иного. И только затем за иное принимается проектировщик.
Основатель – важная позиция, но не она является первоначальной по отношению к иному. Отсюда необходимость принципиально иного выбора первоначальной позиции из предложенных авторами (наблюдатели, хранители, странники и основатели) – выбора позиции трансцендента, первооткрывателя или пророка (как особой позиции "странника в иное", но не основателя иного). "Странник в иное" это не странник по онтологиям наличного мира, это странник за пределы наличного мира – в иной мир. Это странник, но особый – междумирный странник. Междумирный странник (трансцендентальная сингулярность, первооткрыватель, пророк или странник в иное) вытаскивает в новый мир основателя, затем наблюдателя, затем последним приводит хранителя.
В этом новом мире основатели обнаруживают ствол и корень нового мирового дерева, новые странники путешествуют по веткам, наблюдатели за всем эти наблюдают, живя на определенных ветках, а хранители пытаются это дерево хранить. Так появляется иной мир.
