Маленькая планета Вадима Цымбурского (40 дней)

МАЛЕНЬКАЯ ПЛАНЕТА ВАДИМА ЦЫМБУРСКОГО

"Остров Россия" как геополитическое сказание о граде Китеже



В конце марта случилось совсем печальное: скончался Вадим Цымбурский (1957-2009) – и вот уж как сорок дней.

Все последние годы хотелось верить в чудо и надеяться на Провидение.

Масштаб потери пока ясен только для тех, кто лично знал Цымбурского или был начитан в его текстах.

Вероятно, через некоторое время, особенно после выхода неизданных или рассеянных по СМИ текстов – и по геополитике, и по классической филологии, фигура Цымбурского будет осмыслена не только в российском, но и в мировом контексте – его назовут одним из ведущих мировых интеллектуалов начала XXI века.

Мне лично довелось знать Вадима Леонидовича прежде всего как геополитического и геоэкономического мыслителя – нас осенью 1999 года познакомил известный географ Дмитрий Замятин. Цымбурского уже тогда считали одним из оригинальнейших интеллектуалов и называли "русским Хантингтоном". Это был интересный период – на издохе ельцинизма, в предощущении чего-то неведомого, и интереснейший круг людей, обретавшихся в окрестностях журнала "Полис", – М.В. Ильин, А.И. Неклесса, Э.Г. Кочетов, В.М. Сергеев, А.С. Кузьмин, Б.В. Межуев и далее по списку. Уже было очевидно, что "так жить нельзя", и что ельцинизм либо окончательно развалит Россию, либо ему на смену придут более или менее просвещенные "мочители в сортирах". Но ожидание нового всегда создает интригу, иллюзии и пустые надежды.



В то время я еще делил интеллектуальное пространство на "своих", "чужих" и "травоядных интеллектуалов", которые погружены в созерцание "стрекоз" и "бабочек", то есть не имеют никакого отношения к актуальной реальности. Цымбурский заставил усомниться в адекватности подобной классификации – хотя бы потому, что ни к одной из этих групп я его причислить так и не смог. Цымбурский иронизировал над популярным в те годы и интересным мне представлением о Катехоне и говорил, что в раннем христианстве ничего подобного не было, что идея об отдалении Конца и Страшного Суда возникла позже – у Тертуллиана. И вообще его понимание географического – геополитики, геоэкономики и геокультуры – заставляло многих отойти от казалось бы железобетонных догм конца 1990-х – от популярного тогда дуализма Моря и Суши, Левиафана и Бегемота. С другой стороны, упоминания в его присутствии о либералах, шире – о современных политиках как таковых вызывали у него сначала иронию, позже – сарказм и желание жестоко поквитаться. До сих пор помню его реакцию на мою неловкую попытку сравнить Путина с Павлом I...

Мне тогда казалось (и кажется до сих пор), что Цымбурский по мировоззрению и особенно по мироощущению был гностиком. Именно потому он откровенно тяготился материальным измерением жизни – у него, кажется, не было даже компьютера, зато была ставшая теперь почти легендарной целая стая котов и кошек. Именно потому о своей болезни и о том, что он нее нельзя излечиться – можно лишь немного задержаться среди живущих, говорил иронично – без трагизма, страха и паники. Что собеседников нередко повергало в шок. Возможно, его самая известная концепция России-как-Острова – это именно мироощущение гностика, тяготящегося обилием, размерами и постоянным расползанием тварного мира и жаждущего скорее обрести свою маленькую планету, своей небольшой участок Земли Обетованной и никого чужого, то есть не прошедшего посвящения, туда не впускать.

Мне Вадим Цымбурский казался чуть ли не современным протопопом Аввакумом: интеллектуальным пророком России-как-автаркии, которая в условиях глобального вызова и острого дефицита ресурсов из России-империи, России-континента, России-субцивилизации должна сжаться до размеров России-острова, до Великороссии-как-таковой. Когда Цымбурский говорил публично, в какой-то момент его пафос и интонации становились настолько бескомпромиссными и нетолерантными, что я вспоминал именно о самых радикальных старообрядцах. Помню, кто-то либерально-благодушный году так в 2000-м в его присутствии сравнивал современный мир с Ноевым Ковчегом – мол, нам нечего делить, мы все – и Россия, и Запад, и Китай, и арабы – должны помочь друг другу спастись в этой лодке! На что Цымбурский злобно съязвил – мол, лодка слишком мала, места предусмотрены только для избранных. Поэтому народы и страны не то чтобы друг друга из лодки выталкивают, но еще и норовят веслом по голове приложить.

Мне как человеку с имперскими симпатиями, ощущающему связь с теоретиками империи еще из XVII-XVIII веков, было интересно говорить и думать об имперской миссии государства, о "всемирной отзывчивости", об универсалиях имперской идеологии. Цымбурский всегда обламывал мой восторженный пафос: не до имперского жиру – быть бы живу в национальном государстве, когда возможности жестко ограничены, а всемогущая и прожорливая властная корпорация с аппетитом пожирает как бы общенародные ресурсы.

В последнее время стало общим местом – мол, Цымбурский мог бы стать главным идеологом путинской России – концептуализатором изоляционизма и автаркии, но со Старой площади его вовремя разнюхали и никуда не подпускали, не желая иметь неудобного и суперпродвинутого конкурента.

Да ничего подобного!

Кажется, именно он первым завел разговор о современной путинской России как о "государстве-корпорации" – он назвал ее "The Great Russia Utilizations Inc". Цымбурский органически не мог стать духовным поводырем тех, кого он сам называл "корпорацией утилизаторов" Великороссии. Хотя в конце жизни, видя железобетонность путинизма и патологическую деструктивность и энтропийность его главных противников – либералов, он, по свидетельству Бориса Межуева, пришел к справедливому выводу, что этот режим плох, но все имеющиеся ему в настоящее время альтернативы еще хуже.

Геополитические логики Цымбурского и идеологов путинского режима схожи лишь на первый взгляд – принципиальным отказом от имперской универсальности. Уже на второй между ними – бездна. Цымбурский – идеолог национального государства-автаркии – обломка империи. Путин, Чубайс, Сурков говорили о принципиально ином – об "энергетической сверхдержаве", о либеральной империи, о "суверенной демократии".

Цыбмурскому нужна была Россия-как-Остров, пусть даже похожая на старообрядческую "гарь", "коллективному Путину" – была нужна Россия-как-корпорация, в которой власть и народ, несмотря на все заверения в обратном, – это жесточайшие антагонисты, между которыми ведется борьба – и даже не на жизнь.

По большому счету, ни при Ельцине, ни при Путине, ни при Медведеве имперские идеи в России востребованы не были: тот квазиимперский идеологический постмодернистский "суверенно-демократический" микс о "вставании с колен" последних лет основан на карикатурном понимании величия государства. Отсюда и околодержавное высокопафосное блудословие – особенно из уст тех, кто мечтает во власть прорваться или власти понравиться: помимо классического "Россия встает с колен", есть еще: "Россия – всё, остальные – ничто", "У России два настоящих союзника – армия и флот", "Россия сосредотачивается", "Не будите спящего медведя". Даже классические цитаты из XIX века в постмодернистском контексте превращаются в свою противоположность. Однако именно на основе подобного идеопостмодерна выстраиваются отношения России, скажем, с Грузией, Беларусью или Украиной. Не говоря о Западе и Китае.

Поскольку имперскость – это прежде всего собственная ответственность перед Вечностью, а не желание "наказать" или "поставить на место" своих ближайших и дальних соседей. Империя – это ощущение миссии, а не безнаказанности. По крайней мере, именно так полагали еще киево-печерские авторы известного "Синопсиса" (1674), заразившие имперскостью своих северных соседей. Но в нынешней России грань между имперским универсализмом и шизо-шовинизмом или нефтегазовым этнонационализмом нередко стирается – и это, возможно, самое плохое, что есть в нынешней России.

С Цымбурским мы злобно стебались над подобными "имперцами" – его идеальный Остров, как у Маленького Принца, имел вполне четко очерченные границы – ни о каком расширении он даже и не мечтал – боялся потерять имеющееся. В общем-то, его Остров-Россия был политологическим Сказанием о граде Китеже.



Моя идеальная "империя" была идеократичной и основывалась на мощных эсхатологических ориентирах и технологиях "мягкой власти", но не на брутальности, поэтому ей было сложно найти путь к душам российского политсообщества и выжить в циничном мире государств-корпораций.

То, что после 1991 года Россия отказалась от имперской миссии, фактически отбросило ее в 1653 год – во времена до военного союза с Украиной и освоения Сибири. Мои с Цымбурским диалоги на эту тему (к прискорбию, спорадические и обрывчатые) – пожалуй, попадали в колею главного российского историософского спора: между линией киево-печерского "Синопсиса", Никона и Алексея Михайловича, и, с другой стороны, линией Стоглавого собора, старообрядчества, возможно, Ивана Грозного. Линией яркой, эмоциональной, с заостренным ощущением связи между прошлым и будущим, но с провалом в настоящем.

Будучи происхождением из литовской (то есть белорусской) шляхты, Цымбурский родился во Львове, но своей родиной считал белорусский Могилев. Возможно, именно отсюда у него такое заостренное ощущение Балто-Черноморской темы и образа "Великого Лимитрофа", которые всегда были связаны с Великим княжеством Литовским – прямым предшественником Беларуси. Сколько-то школьных лет прожил в Алчевске Луганской области – на одном из местных мегазаводов работала его мама. В Украине тех лет множество мировой литературной классики издавалось в хороших, иногда замечательных украинских переводах. Мировую классику (Гете, Данта, Гессе и других) Цымбурский мог огромными кусками цитировать по памяти по-украински – лично я таких людей не встречал даже среди украинских филологов.

Конечно, мне было крайне лестно узнать от Цымбурского, что он следит за моими писаниями. Для меня, как и для некоторых моих коллег по московскому околоконсервативному интеллектуальному сообществу, это была, возможно, самая высокая оценка.

Среди наиболее важных концептов и интеллектуальных достижений Вадима Цымбурского следует выделить:

Во-первых, образ "Острова России" как Великороссии, омываемой "проливами", "лимесами" и "лимитрофами".

Во-вторых, представление о "сакральной вертикали" (в соавторстве с Михаилом Ильиным) как о религии или идеологии, соотносящей социальное бытие народов с высшей трансцендентной реальностью.

В-третьих, представления о "Великом Лимитрофе" (в соавторстве со Станиславом Хатунцевым) – поясе территорий-"проливов" и "народов-между-цивилизациями".

В-четвертых, представление о ельцинско-путинской Российской Федерации как о "корпорации по утилизации Великороссии".

В-пятых, концепт о городских революциях и об их значении в создании новой реальности.

В-шестых, представление о коммунизме и октябрьской революции 1917 года как о российской Реформации.

В-седьмых, представление о российской Контрреформации как о возврате к домодерным ценностям в процессе построения новой фазы российского будущего.

В связи с завершением земной биографии Вадима Цымбурского необходимо добрым словом вспомнить трех человек.

Во-первых, Бориса Межуева, который стал идеологом издания и научным редактором единственной большой книги Цымбурского "Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы. 1993-2006" (М., 2007). (Есть надежда, что его усилиями будет подготовлена к печати и незащищенная докторская диссертация "Морфология российской геополитики".)

Во-вторых, Станислава Белковского, который организационно осуществил этот книгоиздательский проект.

В-третьих, Глеба Павловского, который финансово обеспечил дорогостоящее лечение, что, по словам самого Цымбурского, продлило его дни. (Это при том, что Цымбурский не входил в круг интеллектуалов Фонда Эффективной Политики.)

Вадим Цымбурский не был сторонником учения об апокатастасисе и не верил, что Господь в конце концов таки спасет всех без исключения грешников. А об Аде и Рае у него были весьма жесткие и радикальные представления. Когда-то он даже заметил, что Освенцим и ГУЛАГ в сравнении с Адом – это просто санатории.

Теперь он имеет высшее для ученого-гуманитария счастие – оценить истинную достоверность своих теорий, идей и догадок, но уже не с точки зрения земной тщеты, но сквозь сияние неизбывного Света...

_________________________________________________________________

P.S.

Помнится, как раз где-то год назад в Российском фонде культуры было интересное мероприятие, организованное Институтом национальной стратегии им. С.А. Белковского, – "сейшен" политологов, журналистов, политических писателей, разнообразных общественных деятелей, мыслителей, некоторых маргинальных оппозиционных политиков.

Бывший там Константин Крылов очень точно сказал: "Здесь собрались остатки политического класса России", имея в виду, что иных участников политической жизни в России больше нет, как нет и политики (есть феномен бюрократического управления).

Был там и Вадим Цымбурский. Он себя очень плохо чувствовал, но держался хорошо. Благодаря усилиям Белковского, Межуева и Института национальной стратегии несколько ранеее вышла его книга "Остров Россия". Его позвали выступить – я не помню, то ли просто так, то ли какую-то премию дали.

И тогда он поблагодарил Институт за издание книги и отсутствовавшего (разумеется!) на этом собрании Глеба Павловского за то, что орг- и финусилиями последнего продлеваются его дни.

И прочитал стихотворение, которое, как он сказал, ему теперь очень-очень созвучно.



Не для того ли мне поздняя зрелость,

Чтобы, за сердце схватившись, оплакать

Каждого слова сентябрьскую спелость,

Яблока тяжесть, шиповника мякоть,

.

Над лесосекой тянувшийся порох,

Сухость брусничной поляны, и ради

Правды – вернуться к стихам, от которых

Только помарки остались в тетради.

.

Все, что собрали, сложили в корзины, -

И на мосту прогремела телега.

Дай мне еще наклониться с вершины,

Дай удержаться до первого снега.



Мне стыдно – я не знал, кто автор, а Цымбурский не назвал. Но было общее ощущение – настроения, ритма, судьбы.

На банкете я подошел к нему: "Это Тарковский?".

"О, Вы знаете!", – обрадовался Цымбурский.

А мне почему-то стало так грустно-грустно. И я подумал, что до первого снега не так уж и просто удержаться...

_________________________________________________________________

P.P.S.

Много ссылок на материалы о Цымбурском:

http://librarius.narod.ru/personae/vltsy.htm

Видео с Цымбурским:

http://librarius.narod.ru/personae/vltsy1.htm

Филологические труды:

http://russ.ru/academ/Filologicheskie-teksty-Vadima-Cymburskogo

Циклы "похищения" Европы:

http://www.archipelag.ru/ru_mir/ostrov-rus/cymbur/comment/

Другие работы по политологии:

http://www.archipelag.ru/ru_mir/ostrov-rus/cymbur/

Цымбурский на АПН.ру:

http://www.apn.ru/authors/author81.htm

О Цымбурском:

http://ru.wikipedia.org/wiki/Цымбурский,_Вадим_Леонидович

Украинская политжурналистка Олеся Яхно беседует с Цымбурским:

http://glavred.info/archive/2007/10/05/173333-3.html

Блог автора – матеріал, який відображає винятково точку зору автора. Текст блогу не претендує на об'єктивність та всебічність висвітлення теми, яка у ньому піднімається. Редакція "Української правди" не відповідає за достовірність та тлумачення наведеної інформації і виконує винятково роль носія. Точка зору редакції УП може не збігатися з точкою зору автора блогу.