Московский футуролог Александр Неклесса: ПРАВЕДНОЕ ДЕЛО (intelros.ru)

Конец года – время подводить итоги. Многие политические аналитики считают, что 2010/2011-рубеж одиннадцатилетнего десятилетия "стабильности", и впереди Россию ждет неспокойный период, когда гнойники начнут прорываться. Причина кризиса, считает политический философ Александр Неклесса, заключается в том, что Россия утратила смысловой каркас, лишилась национальной элиты, живет по законам "конкретного сообщества". И обретение ею позитивной перспективы, реинкарнация судьбы зависит от того, как страна и народ решат задачи самоуправления, самоидентификации, трансценденции нынешних не слишком приглядных обстоятельств. Мы попросили Александра Неклессу прокомментировать итоги года. Разговор получился обстоятельный (kasparov.ru).

беседует: Ольга Гуленок

(полная версия)



"ВЕРНИ МЕНЯ, И БЫТЬ МОЖЕТ, Я СОВЕРШУ ПРАВЕДНОЕ ДЕЛО В ТОМ, ЧЕМ ПРЕНЕБРЁГ"

Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит;

тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит [его] незанятым,

выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя,

и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого.

Мф.12:43-45



"Примерно в 70-е годы ходило по Москве пророчество, что, мол, недолго осталось, идет большое послабление – и что запомнилось: "купола золотиться будут" – а дальше все будет зависеть от народа. Но, если он-де опять поскользнется, то "будет хуже прежнего". Впечатляло в знакомой конструкции фонетически значимое для того времени изменение последнего слова".

- Александр Иванович, какие задачи стоят перед Россией?

- Россия сегодня как витязь на распутье, у нее три дороги в будущее: первая – это догоняющая модернизация; вторая – контракт с обществом постмодерна; третья – социальная, культурная реабилитация страны и народа. Но есть еще "четвертый протокол" – неоархаизация. Причем слово модернизация, на мой взгляд, не слишком удобно для формулирования амбициозной цели, поскольку в постсовременном обществе модернизация – дважды догоняющая стратегия.

Она декларирует желание сесть в вагон уже отошедшего от станции поезда Модернити, который к тому же движется по устаревшему маршруту. Впрочем, надо признать – в нынешнем "разобранном" состоянии российской реальности подобная позиция имеет смысл. Но ведь подразумевается нечто иное: то, что можно приблизительно определить как интенсивное развитие или модным словом инновационность.

Между тем и данное понятие употребляется некорректно: под инновациями понимается просто все новое в то время, как инновации – это только те улучшения и изобретения, которые оказываются востребованными средой, улучшают ее статус, что подтверждается экономической и социальной эффективностью (выраженной в готовности их оплачивать).

Причем, инновации "гибкие", "умные", "мягкие" (soft innovations), нововведения в политике, управлении, информатике, финансах – равно как социальные/гуманитарные инновации – привлекают внимание даже больше, нежели инновации чисто технические, инженерные. Требующие к тому же заметно бо'льших капиталовложений. И хотя роль предельного стимула в последнем случае традиционно играет ВПК, актуальная военная мысль тоже стремительно расширяет свое семантическое поле. И сегодня в данной области уже рациональнее вести речь не просто об аппаратном (hardware) понимании вооружений, но о средствах господства. А это заметно иной поворот темы.

Яркие эскизы общества с обостренным вниманием к нематериальным активам, реформируют представления о механике социума. Да и вообще понуждают пересматривать привычные коды быта и бытия.

Для России же в ее нынешнем состоянии, на мой взгляд, наиболее актуальной и болезненной темой является реабилитация. Прежде всего, социально-культурная, но также инфраструктурная и индустриальная. Реабилитация российского гражданина и среды его обитания.

Основной порок усеченной коммунистической модернизации заключался в том, что вопреки собственным декларациям, она отстраивала, прежде всего, "панцирь": военную и государственную машину. В то время как человек, народ, население превращались в аморфную, безгласную, автоматизированную массу: склад безликих, соответствующих административно-производственной номенклатуре "винтиков". По мере востребованности изымаемых, употребляемых, затем – выбрасываемых. Нестандартные артефакты, не подходившие под определение "винтики", без жалости списывались даже раньше срока, исключением были лишь те, что подходили для конструирования боевых механизмов.

И все это происходило в преддверии взрывного спроса на "человеческий капитал", радикального изменения роли и положения личности в новом сложном мире. Вызов же стремительно открывшейся в какой-то момент реальности оказался для страны и ее руководства сокрушительным.

Сегодня российское общество архаизируется. Это происходит при наличии серьезных ресурсов, обретение которых пришлось именно на данный период. Это даже не ирония истории, скорее, дьявольская насмешка. Мы наблюдаем поразительные случаи творящегося беспредела.

Те, что на слуху, поминать не буду, но вот пример – кстати, вполне "проходной" по нынешним меркам. Не так давно во Владивостоке женщина была вынуждена произвести сама себе операцию по удалению раковой опухоли, поскольку в медицинских учреждениях ей обещали "через месяц консультацию, затем со временем прием в специализированной клинике, а там и госпитализацию, и – в порядке общей очереди – операцию...". Опухоль же продолжала расти. Женщина решилась на этот шаг, поскольку видела, как быстро опухоль растет.

Подобные факты нагляднее всего демонстрируют состояние дел в России: не только властные, но и социальные институты перестают нормально работать, переходя на авральный и мобилизационный режим. Или перерождаются, причем подчас в нечто противоположное заявленной социальной функции. Либо "просто" имитируют цивилизацию. Это и есть неоархаизация.

Россия проваливается в мировой андеграунд. Она сегодня не только расширенно воспроизводит криминал ("коррупцию"), но начинает успешно торговать им в различных упаковках, контаминируя окружающую среду. И одновременно создает собственную футуристичную среду обитания, с "инновационным" правящим сословием. Ведь неоархаизация не случайно "нео", это не возврат к прошлому состоянию в традиционное общество – это прыжок в новое, еще неизвестное истории состояние.

- По-вашему Россия становится этаким изгоем?

- В стране в гротескной форме развиваются процессы, которые с различной интенсивностью протекают и в остальном мире, может быть, именно поэтому она привлекает к себе внимание. На планете ведь одновременно с mainstream'ом глобализации выстраивается ее теневая ипостась: глобальный андеграунд.

Но, думаю, мы еще не осознали, что же именно произошло, происходит с Россией...

На сегодняшний день Россия, кажется, завершает стадию государства-корпорации, когда власть – своего рода директорат, а "граждане" – нечто вроде служащих, которых можно при случае и "уволить". Данная модель при всех издержках относительно предыдущей, основанной на принципе представительной власти (делегирования народом полномочий своим заместителям, т.е. депутатам) все-таки предполагает наличие общекорпоративной стратегии и т.п. Российская же корпорация-государство переживает фазу выплывающих на поверхность интриг внутри сословия "директоров", т.е. переходит к открытой конкуренции клановых образований.

Это проявляется в феномене "трофейной" и, скорее, доменной нежели национальной экономики – весьма специфической модели управления, основанной на вертикально-горизонтальном перераспределении коррупционной квази-ренты и делегировании (дозировании) безответственности в соответствии с обретенными индульгенциям и регламентом "по понятиям". По своей сути это, фактически, своеобразное сословное общества, отличительной чертой которого является цинизм, замещающий идеологические прописи и духовные идеалы (производя, однако, на их основе коллажи ad hoc, руководствуясь данными закрытых/открытых соцопросов). Мне приходилось слышать рассуждения об определенной "позитивной" роли таких явлений, как летние пожары, позволяющих смягчить остроту пенсионной ситуации. Аналогичный ход мысли ранее руководствовался идеей "сокращения коммунистического электората".

В некоторой перспективе управление "ГК Россия" может осуществляться вахтовым методом. Проблески чего можно увидеть уже сейчас. По Москве ходит байка, как в одном из министерств время заседаний коллегии в пятницу было сдвинуто на более раннее для комфортного перемещения за рубеж, где руководство проводит уикенд, воссоединяясь с детьми или же со всей семьей. Даже если это преувеличение, то психологическая модель мыслительного акта очевидна.

Россия сегодня – не полицейское, не корпоративное, не авторитарное и не тоталитарное государство. (О чем, кстати, свидетельствует такое отличие, как не просто мирное сосуществование откровенного криминала и органов госвласти, но нередко их прямое сращивание.) Это олигархическое управление в виде "гибридной" политической системы ресурсами, полученными в наследство от СССР специфической социальной общностью, объединенной "конкретными" интересами, произвольно использующей декларации, лозунги и механизмы власти для сохранения/пролонгации ситуации. Последствия этого – неоархаизация среды и сословная организация российского общества, основы чего закладывались вскоре после разделения СССР.

Вспомним слова одного из "отцов реформ": "Наша приватизация была совсем не справедливая...Мы отдали собственность тем, кто был к ней ближе. Бандиты, секретари обкомов, директора заводов. Они ее и получили. Именно это предотвратило кровь. Потому что, если мы попытались бы не отдать им эту собственность, они бы ее все равно взяли. Только они бы ее взяли вообще без каких-либо легитимных процедур". Но последняя теза – совсем не факт...

- Что же это?

- Это предположение, гипотеза.

- А что тогда факт?

- Факт, что в сравнении с возможностями того исторического момента, вероятность цивилизованного транзита не возросла, а уменьшилась. В этом смысле российская ситуация ухудшилась. И если то, что говорится, говорится искренне, то было совершено больше, чем преступление: была совершена историческая ошибка, в результате которой Россия, не исключено, навсегда упустила исторический шанс.

- Мы говорили о социальной стратификации, нельзя ли подробнее описать состояние дел?

- Сословность становиться выразительной чертой российского общества, она начинает ощущаться не только простыми гражданами.

Ранее она носила, так сказать, экономический характер, что в той или иной степени характерно для всех обществ (как рудиментарно сохраняются в социальной среде следы даже более древних эпох). Символ той стадии – престижное потреблении, демонстрирующее: "я могу это купить". Для нынешней фазы новейшей российской истории более характерен другой принцип: "я могу себе это поведение позволить". И соотносится он скорее с "политической", т.е. властной ипостасью сословного доминирования, нежели с "экономической". Тут важна демонстрация класса регуляций, норм и законов, которыми можно пренебречь. Образно говоря, "мигалка" заменяет "часы".

"Купцам 1-ой и 2-й гильдии", т.е. обладателям состояний – а заодно самопальным "дворянам" и "баронам" – приходится не просто потесниться. Им все менее уютно, поскольку выясняется, что над ними расположились властно-олигархические "графы", "князья" и "принцы", от которых зависят изменчивые правила игры. Только лишь состояние – "необходимое, но недостаточное" условие комфортного существования в России. Важнее оказывается ранг распоряжения властью или причастности к ней. Играет роль также "масть" власти.

С этой точки зрения любопытен кейс "Сколково". Проект, возможно, представляет практический интерес не только и не столько как заявленный субъект технической модернизации, а как "Рублевка-2": upgrade среды обитания "Рублевки-1", ставшей по ряду причин для ряда лиц не слишком уютным местом для проживания. Можно предположить, что основным объектом Иннограда "Сколково" окажутся не лабораторные корпуса или исследовательские отделы фирм, но закрытый офшор-поселок, со своим законодательством, органами власти и поддержания правопорядка. При этом инфраструктурное обеспечение и социальные обременения могут быть переложены на государственный бюджет.

- Это показатель распада государства?

- Государство, как политическая оболочка сохраняется. И цивилизация, несмотря на трещины, тоже. Не думаю, что нужно нисходить до упрощений и карикатуры, изъянов и так много. Вопрос, что это за "госформат"? Очевидно, что не реализация формулы "государство – инструмент общества".

В истории засвидетельствованы разные формы государственности. Свою версию происходящей социально-политической мутации я косвенно изложил, попробую ее формализовать: это движение по вектору "корпоративное государство" – "государство-корпорация" – "корпорации-государство" плюс синтез элит по критерию властной и финансовой состоятельности.

Еще одна характерная черта нового строя: электронная симуляция реальности, идеологическая всеядность, эклектика идейного горизонта, прагматизм в использование лозунгов в зависимости от складывающейся конъюнктуры.

Совсем недавно "великая энергетическая держава" "вставала с колен", строя "суверенную демократию", т.е. имел место своеобразный ремейк "коммунизма на горизонте". После кризиса 2008-го года образ ВЭД (великой энергетической державы) проседает. А вслед за наметившимся подъемом экономики возникает новая волна: модернизационная риторика с фокусом Сколково в интерьере. А также исполненный в духе "спортивного патриотизма" лозунг "Россия, вперед!".

Ну а после ступора 2010-го, чреды социальных катастроф местного и федерального масштаба: от "милицейского беспредела" и "дальневосточных партизан" до "коррупционной пандемии", провала северокавказской политики и "событий в Кущевской" доминантой становится "спортивный национализм": от умножения олимпиад и чемпионатов до пугающей образности "бунтующего манежа". И как следствие – согласие общества на новый политический консенсус, включающий новую масштабность и диверсификацию полицейских акций.

Социальные же и прочие рецептуры рассчитаны на весьма краткосрочную перспективу, диалог реализуется не в форме диспута стратегий и даже не в вертикальной логике "государство-общество", но представлен режимом "тандемократии" (не диархии), т.е. проекцией власти в технологии "двух следователей". Ситуация, однако, меняется: вертикаль слишком часто дает сбои, а субъекты кланового действия обеспокоены. Складывается ползучая кризисная ситуация или в современной лексике – "кризисное облако". Происходит переоценка базы российской экономики: традиционных энергоносителей и частично их цены (газ). Забрезжил социальный поворот в том или ином формате.

Между тем дискуссии о ситуации и перспективах клишированы по принципу констатаций, но за констатацией должна следовать проблематизация и не повисать в безвоздушном пространстве: на ее основе строится сценирование. Сценирование, однако же, подменяется симулякрами-пожеланиями, наиболее употребительные и пафосные из которых: "Россия не такое переживала" и "Я все же верю...". Ну, а декларации благих практических действий слишком часто не имеют алгоритма воплощения, вообще сложился колоссальный разрыв между словом и делом.

На самом деле механизм и раньше не был рабочим, стабильность поддерживалась в основном за счет ситуационного консенсуса и "сглаживания волн китовым жиром", где роль жира исполняли до поры нефть и газ. Но вот Счетная палата, проведя недавно сравнительный анализ динамики социально-экономического развития России, пришла к выводу, что страна, сохраняя лидирующие позиции по большинству экономических показателей в рамках СНГ, уступает сегодня странам Содружества по средним социальным показателям: таким как продолжительность жизни или уровень дифференциации доходов.

беседует: Ольга Гуленок

(ОКОНЧАНИЕ – ПОСЛЕЗАВТРА)

Блог автора – матеріал, який відображає винятково точку зору автора. Текст блогу не претендує на об'єктивність та всебічність висвітлення теми, яка у ньому піднімається. Редакція "Української правди" не відповідає за достовірність та тлумачення наведеної інформації і виконує винятково роль носія. Точка зору редакції УП може не збігатися з точкою зору автора блогу.