Мустафа Найем Голова Державного агентства відновлення та розвитку інфраструктури України

...что-то настоящее и большое может начинаться с обычных слов на обычной бумаге

25 серпня 2007, 00:54

Искреннее благодарен за это трем людям: Александру Абдулину, Олегу Медведеву и Левку Григорьевичу Лукъяненко.

Случилось все спонтанно. Во время какой-то беседы Абдулин и Медведев вспомнили, что в этом году как раз в день независимости Левко Григорьевич празднует свой 80-ти летний юбилей.

Посоветовавшись с редакцией, решили, что, учитывая роль господина Лукъяненко в событиях августа 1991 года, было бы правильно пригласить его на премьерный эфир.

Левко Григорьевич, надо отметить, проявил неожиданное гостеприимство и, чтобы мы могли отобрать фотографии, пригласил к себе домой.

Бывший глава Республиканской партии живет в селе Хотив, неподалеку от Киева, в скромном двухэтажном домике, оббитом белой вагонкой.

Депутат встретил нас в ослепительно белой вышиванке и таких же белых брюках. Вспомнился недавний съезд БЮТ. Какое-то время глаза невольно рыскали в поисках бютовского сердечка по рукавам и узкому воротничку. Не оказалось. Стало стыдно за свой цинизм.

Мы сели за широкий стол и Левко Григорьевич начал свой рассказ. Из небольшой папочки он не спеша доставал черно-белые фотографии и с удивительной ясностью вспоминал даты, цифры, имена, города... Я спрашиваю, где Левко Григорьевич отмечал свои дни рождения. В 61-м – в камере смертников, а потом с перерывом в два года на протяжении 25 (!) лет – в тюрьмах, колониях и в ссылке.

Многое из нашей беседы я начинаю понимать только сейчас, а тогда во мне говорил исключительно журналист. Еще до того, как отправиться в Хотив, я где-то вычитал, что у господина Лукъяненко до сих пор хранится черновик того самого Акта независимости, который зачитывался 24 августа 1991 года с трибуны Верховной рады.

Папочка под рукой депутата казалась волшебным ларцом, из которого вот-вот торжественно должен выплыть этот раритет. В воображении я уже нарисовал, как наклонюсь не то над древней рукописью, не то над папирусом или, на худой конец, романтически запечатанным в массивную рамку кусочком салфетки...

Я ожидал увидеть все что угодно, но только не пожелтевшую от времени тетрадку в линейку, от которой веет школьными уроками и переменами.

Вместо разочарования я вдруг выпал из беседы... В мыслях в каком-то вихре пронеслось все, что было связано с независимостью... Портреты Шевченко в кабинетах чиновников, давно забытый Тарас Бульба, стенания в школьных книжках, схема ДТП Вячеслава Чорновола, "Катерина", образ столетнего плачущего бандуриста... И снова эта тетрадь! Желтая. Почерканная. С небрежной надписью "Акт проголошення самостійності".

Не люблю слово потрясение. В голове роились совсем абсурдные мысли.

Представьте. Ведь какое-то дерево годами, может десятилетиями, ждало того, чтоб в один день быть срубленным, переплавленным в целлюлозу, раскатанным в тонкую дешевую бумагу. Из нее сшили школьную тетрадку, которую, возможно, везли через полсоюза... И случайно (!) именно на этом клочке бумаги седой Лукъяненко вывел буквы и слова, которые стали точкой "ноль", точкой отсчета Новой Украины.

Мы можем быть сколь угодно циничными. Я верю и понимаю, что есть тысяча аргументов свидетельствующих о том, что независимость Украины стала материальным подспорьем для тех, кто ее добивался. Я знаю и вижу, что многие, кто тогда этого хотели позже оказались слишком малодушными и недостойными своей же победы.

Но это все равно случилось и все, что с нами сейчас происходит – плохое или хорошее – является следствием в том числе и тех событий.

- С трибуны акт зачитал Яворивский, – грустно улыбается Лукъяненко. – Он просто сидел с краю у прохода, а мне, чтобы пройти к трибуне, пришлось поднять трех-четырех людей. К трибуне мы подошли с разницей в два шага, но было уже поздно... Кравчук кивнул головой и Яворивский начал читать. Но я не жалею – я зачитал акт на уже ночью на Софиевской площади, перед народом.

Вот так. Случайность, вписавшая чье-то имя историю. Хотя, надо признать, со стороны Леонида Макаровича это было не очень красиво. Ведь он знал имя автора Акта и не мог не видеть, что Левко Григорьевич идет к трибуне. Говорят, правда, что решающим оказалось не авторство Лукъяненко, а личные теплые отношения Яворивского с Кравчуком.

Акт писали два часа. Надежды миллионов живших до того дня и в те дни поместились на одном листке!



Изначально Акт должен был называться "Универсалом", но побоялись, что коммунисты, вспомнят Универсалы Грушевского и не поддержат документ.



Из этих же соображений, чтобы избежать длительного обсуждения членами КПУ, текст провозглашения сознательно сжали до минимальных размеров.

Но еще больший шок я испытал от того, что Левко Григорьевич позволил взять черновик документа с собой, чтобы отсканировать для электронной презентации. Глядя в глаза, он сказал всего лишь одну фразу: "Будьте обережні, це має цінність". И все!

По пути назад я несколько раз проверял, на самом ли деле тетрадка лежит в сумке. Я бы не отдал никогда.

А когда пришел домой, выяснилось, что кроме самого акта в тетрадке написан и текст выступления Левко Григорьевича в парламенте.



Заканчивается она фразой: "...Треба перейти на власну грошову одиницю і створити республіканський економічний простір. Сучасний КДБ необхідно розформувати і створити нові департизовані органи служби безпеки...".

Еще я не люблю словосочетание "гордость за свою страну". Я не украинец. Я никогда не держал в руках акт независимости Афганистана. Но в тот день я был горд тем, что в этом мире что-то может начинаться с обычных слов на обычной бумаге. Что-то настоящее. Может, поэтому занимаюсь тем, чем занимаюсь.