Юрий Шевцов и Глеб Павловский против ''фальсификаторов общей истории'' и голодоморософов

Я вже згадував тут про книгу білоруського політолога Юрія Шевцова "Новая идеология: голодомор" (М., 2009) . Книга лише пару тижнів, як надрукована, тож я сам її ще не дочитав до кінця.

Але з'явилося розуміння, що необхідно, аби її зміст і нові аргументи голодоморофобів були відомі в Україні.

Я сам аж ніяк не хочу висловлюватися з приводу прочитаного. Зазначу, що мені книга НЕ подобається.

Я запитав в автора – чи не забажає він щось оприлюднити на цьому блозі?

Він надав деякі уривки з книги – це передмова Гліба Павловського та вступ самого автора, де концентровано викладена більшість ідей.

І тепер – прошу вашої уваги! – важливий момент.

Можливо багато хто з вас скаже: а нафіга на УП таку...ь вішати, ми не повинні звертати увагу на подібні книжки, не повинні витрачати час на дискусії з їх авторами та т.ін.

Не знаю. Але! Ця книга не дослідницька, а полемічна, і в ній не просто наведені якісь нові аргументи на користь того, що був не Голодомор, а просто голод ("ґаладалі всє"), а чимало інтелектуальних конструкцій досить складного рівня "виділки", чимало нових несподіваних поворотів теми. Ну, наприклад, такий: "Миф о голодоморе опасен для современной Европы, и особенно ярко эта опасность проявляется в восточноевропейском контектсте: этот миф позволяет связать с антикоммунизмом проблему ревизии итогов Второй мировой войны и реабилитацию нацизма" (С. 153).



Тож там є сюжет про те, що зв'язок між "міфом голодомору" та "ревізію підсумків Другої світової", про неприпустимість урівняння Гітлера та Сталіна, там є сюжет про те, що головна причина голоду – що селяни не вступалися один за одного перед владою і каральними загонами, навпаки – сільські партійні та комсомольські активісти допомагали силовим структурам знищувати односельців. І ще деякі важливі речі, які я, знов-таки, коментувати не хочу.

Тож я аж ніяк не займаюся розкруткою цієї книги, просто вважаю, що ця система аргументації, місцями досить несподіваної, повинна бути відома українським історикам, політологам та журналістам.

Прошу звернути увагу: Юрій Шевцов – не російський і не український історик, а білоруський. Можливо, російського б сприйняли так: ага, намагаєшся вигородити російський фактор в подіях 1933! Українському історику, навіть якщо його прізвище Толочко, про деякі речі писати не дозволяє внутрішній голос, історична пам'ять чи щось таке. Тому цю книгу написав саме білорус, а не хтось інший.

Тож пропоную на цьому сайті знизу у відгуках не матюкатися, не посилати автора та публікатора (мене), а просто взяти до уваги наведені аргументи.

ЖЖ Юрія Шевцова тут:

http://guralyuk.livejournal.com/

===========================================================

ГЛЕБ ПАВЛОВСКИЙ

Миф о Голодоморе – идеология нации, ищущей себе жертв

(Предисловие к книге: Юрий Шевцов Новая идеология: голодомор. М.: Издательство "Европа", 2009. С. 3-5.)

Юрий Шевцов взялся за трудное дело – разобрать своего рода "двойное историческое преступление". Матрешку, состоящую, во-первых, из реального страшного сталинского зверства 1930-х годов, а во-вторых, из современной попытки превратить прошлое средствами политики – в право на новые преступления XXI века, своего рода карт-бланш с умышленно непроставленными датой и намерениями.

Первое преступление стряслось в начале 1930-х годов, и в советской официальной истории успокоительно названо "коллективизацией", с зловещим уточнением "раскулачивания". Но еще в советское же время полуофициально его цель была названа – уничтожение крестьянина-собственника земли, и о результате говорили прилюдно: крушение русской деревни, от которой осталось спивающееся Нечерноземье – и Великий голод, пришедший вослед. На Украине тот голод называли Голодомор, хотя и там он был не последним (послевоенные голодные годы едва ли не страшней).

Второе преступление пока еще только готовится. Оно существует в намерении, нарочито нечетком. Для него и воспитывают будущего исполнителя, которого надо убедить сперва, что жертва – он, а значит и палач-мститель в будущем тоже он! Новая киевская идеология призвана воспитать нацию-жертву Голодомора, целью и единственным содержанием жизни которой станет месть. И имя Голодомор, жуткое, как Холокост, мифологически кодирующее подсознание, не случайно выбрано из других.

Холокост – это зло, возникающее из ничего. Из суммы обстоятельств, ни одно из которых не казалось зловещим. Каким именно образом "обычные" людские пороки превратились в пытки? Как и почему шутливый бытовой антисемитизм превратился в газовые камеры Освенцима или упорную резню евреев войсками Украинской повстанческой армии? Во всяком случае, бесспорно одно – тех, кто уничтожал евреев, до того десятилетиями убеждали в том, что это они являются "жертвами еврейства". Нацист, расстреливавший киевлян в Бабьем Яру и бандеровец, вспарывавший животы крестьянкам под Ровно, оба твердо знали, что мстят за "страшные преступления еврейства". Идеология мнимой жертвы – мандат на будущий геноцид, втайне нацистский.

По ряду исторических причин, Россию обошли европейские дебаты о Холокосте. Что оберегло нас от словесной пурги вокруг определения того, что считать геноцидом. Зато сделало интеллектуально неготовыми распознать новые типы нацизма и тех, кто готовит себя к новым зверствам. К преступлениям, кажущимся сегодня невероятными. Разве май 1945 года и Нюрнбергский трибунал не закрыли тему Холокоста? Разве разоблачения Хрущева и Солженицына не ограждают нас от рецидива сталинщины?

Но те, кто знал дело не понаслышке, кто прожил ХХ столетие на сквозняке – гетто, концлагерь, зона голодания – единодушно, основываясь на личном опыте зла, настаивают, что угроза не исчерпана. Вышедший из Освенцима писатель, нобелевский лауреат Имре Кертес резюмировал: " В моих представлениях Холокост никогда не представал в прошедшем времени ". Солженицын иными словами говорил о том же: раз ГУЛаг был однажды, значит, ГУЛаг возможен. А они знали, о чем говорят. И пока народы, дорогой ценой стряхнувшие прошлое, обучаются идеологиям "жертвы-мстителя", второе пришествие зла не только возможно – оно неизбежно. Об этом предупреждает исследование Юрия Шевцова.

================================================

ЮРИЙ ШЕВЦОВ

Актуальный голод

(Юрий Шевцов Новая идеология: голодомор. М.: Издательство "Европа", 2009. С. 7-17.)

Голод 1933 года – удивительная тема. Прошло более 70 лет после этого безусловно трагичного события, но именно сейчас его трактовка стала очень большой политической и международной проблемой. Во второй половине 30-х годов, во время Великой отечественной войны, в послевоенное время в УССР и даже в 90-х годах уже в независимой Украине вопрос об осмыслении этого голода не раскалывал украинское общество и вообще не являлся актуальной темой. Актуальным голод 1933 года стал только сейчас.

Причем актуальность этой темы нарастает. Еще год тому назад трактовка голода 1933 года как геноцида украинского народа была вопросом в основном внутриукраинской дискуссии. Оранжевые революционеры навязывали побежденному в ходе своей революции украинскому обществу свое мировоззрение, частью которого была понимание голода 1933 года как геноцида – и в общем все. За пределы Украины эта тема особо не выходила. Но сейчас "ситуация" изменилась: Конгресс США25.09.2008 года признал этот голод голодомором, геноцидом украинского народа. Проблема приобрела самый серьезный из возможных международный статус, стала частью большой конфронтации между Россией и США, обострившейся после августовской войны из-за Южной Осетии.

Звучат ясные заявления российских высших государственных лиц, МИДа и других ведомств. В ответ украинские чиновники, политики и ведомства делают свои заявления. Тема голода 1933 года стала предметом межгосударственной дискуссии и даже межгосударственного конфликта. Страны, которые поддерживают украинских оранжевых революционеров в этой теме – далеко не всегда просто бездумно солидаризуются с ними в антироссийском порыве. Нет, США, прежде всего США – это не та страна, где возможны какие-то действия столь высокого уровня без внутренней дискуссии и столкновения мнений. Если Конгресс США именно сейчас пошел на такое решение, причиной тому является не только желание поддержать Украину в конфликте с Россией. Причина обязательно лежит еще и внутри самого американского общества.

Миф о голоде как голодоморе востребован американским обществом, прошел все уровни критики и стал частью американской культуры. Точно так этот миф вошел и в культуру восточно-европейских стран в ее националистической современной части, в культуру некоторых иных стран.

Почему именно этот голод, его трактовка стала столь актуальной сейчас? Почему разные западные общества востребуют миф про геноцид украинцев этим голодом? Можно было понять эту востребованность в то время, когда существовал Советский Союз или когда СССР добивался в 90-х годах. Но почему именно сейчас? Ведь Россия, а этот миф в постосетинском мире и новой холодной войне, направлен против России, ведь Россия нынешняя – не наследница Советскому Союзу ни в идеологии ни в традиции. Россия не отвергла реформы 90-х, над Россией триколор, а не красное "полотнище". Россия нынешняя к коммунистической идеологии не имеет никакого отношения. Почему тем не менее этот антисоветский миф, в глубине которого лежит нацистский постулат про "жидовский голод", про месть евреев украинцам за "Хмельницкого" и стремление евреев освободить украинские "черноземы" для себя, почему этот миф востребован именно сейчас в самых что ни есть демократических кругах и даже странах?

Первый уровень – прагматический – бросается в глаза сразу. Украинский национализм нуждается в антироссийской и в определенной степени антисоветской идеологии. Голод понимаемый как геноцид противостоит главному постулату советской идентичности о моральности СССР, родившейся в ходе сокрушения нацизма. Это важно для всего современного восточно-европейского национализма – сокрушить именно моральную трактовку сокрушения нацизма. Если нацизм начинает пониматься как минимум равным коммунизму злом, это делает моральными все те националистические движения, которые во время 2МВ служили нацистам или отсиживались от участия в войне с нацизмом всерьез. УПА, Армия Крайова, прибалтийские Ваффен СС и т.д. – все они приобретают моральность, если советский коммунизм обвинить в проведении политики геноцида по отношению к этим народам.

В этом смысле "украинский голодомор" – это такой же по функциональному значению тезис, как "геноцид литовцев" в 1940-41гг. или "Катынь" для поляков. Если бы не тема голода 1933 года, украинский национализм обязательно нашел бы иной пример "геноцида" украинцев коммунистами. Странно, что взяли для примера нацистский в своей основе миф, но с другой стороны, в основе мифа о геноциде коммунистами литовцев или латышей с эстонцами тоже лежит нацистская в своей основе трактовка: евреи обвинялись в геноциде, которые они якобы вели прикрываясь коммунистическими лозунгами и руками русских. Именно в рамках этого понимания "геноцида" 23.06.1941, например, в Литве началось то, что там называют "национальным восстанием" – массовое уничтожение литовцами евреев в качестве мести за все "грехи" "советской власти".

Миф о коммунистическом геноциде восточно-европейских народов – это форма осторожной реабилитации нацистского мифа о захвате евреями власти в Российской империи в ходе коммунистической революции. Не даром это миф ныне всегда идет рядом с героизацией нацистских коллаборантов из числа местных националистов. Причем именно в случае с украинским "голодомором" миф о геноциде восточно-европейских народов получил хоть какое-то обоснование по фактам. Ведь инкриминируемые советским коммунистам депортации прибалтийской интеллигенции или расстрел польских офицеров в Катыни и депортации поляков из западных областей бывшего СССР перед войною на этнический геноцид никак не вытягивают. А, вот, голод 1933 года, коснувшийся миллионов людей если доказать его искусственный характер и т.д. – на геноцид действительно может быть "похож".

В общем контексте противостояния советскому культурному наследию "голодомор" особенно важен своим размахом. Если принять аргументацию его апологетов, мы получаем самое большое в истории человечества преступление власти против своего народа и тем самым мы морально обвиняем коммунистов в самом большом в истории человечества преступлении. И соглашаемся морально оправдать любую форму сопротивления коммунистам, в т.ч. и через коллаборацию по отношению к нацистам. В данном случае масштаб принципиально важен. Речь идет о качественно ином, чем в случае с литовским "геноцидом" или высылками кавказских народов примере. Речь идет именно о полном моральном осуждении СССР и коммунизма. Голодомор – тоталитарная в совей основе идеологическая конструкция. Она выводит проблему осуждения советского коммунизма за рамки украинского национализма, хотя и работает в том числе и на украинскую националистическую идентичность.

Голодомор обращается к страхам крестьян перед городом и перед коллективизацией и индустриализацией, перед властью как таковой. Эти страхи были очень важны для всех восточно-европейских народов, особенно для их национализмов, выраставших на крестьянской социальной и культурной основе. Признание голодомора создает очень глубокую основу для солидарности в страхе и отторжении коммунизма всех тех, кто аппелирует к "кулаку" к "хозяину" к национальному государству как сообществу свободных людей т.е. крестьян одной нации – к крестьянскому анархизму в конечном счете. Это очень небезопасное обращение, ибо аппелирует к очень мракобесному, темному, наполненному необразованностью и неосмысленностью пласту восточно-европейских культур. Именно из таких пластов вырастали утопические и очень жестокие движения наподобие полпотовцев или, например, УПА с резней поляков.

Прагматическое понимание смысла голодомора как сильного концепта для объединения восточно-европейцев против советского наследия позволяет видеть в этом концепте идейного "союзника" радикальных либералов. Крестьянский страх перед модернизацией, зафиксированный в страхе неизбежного организованного "городом", коммунистами, "евреями", "русскими" подразумевает идеализацию "фермерского пути", "единоличника", "хозяина". Именно те образы, которые столь дороги либералам, особенно тем нацеленным на разрушение любых форм социальной солидарности постсоветским либералам, которые и навязали бывшему СССР и всему бывшему восточному блоку радикальные реформы. Крестьянские индивидуализм имеет мало общего с принципом свободы личности, заложенным в либерализм. Но антисоциальную идеологию для короткого периода схватки против "СССР" или "России" создать на этой основе оказалось возможно.

Очень важно с прагматичной точки зрения то, что голодомор позволяет развернуть к националистическому развитию именно украинцев. Здесь ясно виден концепт Бзжезинского об Украине главном препятствии для воссоздания в Евразии сильного российского государства.

Наконец, важно то, что национализм в восточной Европе у всех народов за послевоенные годы развивался в основнмо в эмиграции и как бы законсервировался. Группы эмигрантов в основном связаны своей корпоративной традицией с коллаборантами времен 2МВ и помнят в оснвоном свои народы как крестьянские. Для них время словно остановилось: вышиванки, "наш народ угнетен и страдает", "разогнуть спину" "родная сторонка", "хата", "колыбельная матери над люлькой под потолком дедовской хаты", Шевченко, гайдамаки, лесные браться... Все эти стандартные образы не были модернизированы в среде эмигрантских общин националистов в послевоенные годы. А внутри СССР антисоветский национализм концентрировался либо в небольших группках гуманитарной интеллигенции, связанной с литературным в основном творчеством на национальном языке. Либо – в среде крестьян на уровне крестьянской ксенофобии. Тесной связи между эммигрантскими общинами, городскими гуманитарными интеллигентами и сокращающейся в ходе урбанизации крестьянской массой – не было. Мы имеем сейчас перед собою в основном немодернизированный, неспособный писать реальность своих обществ архаичный восточно-европейский национализм. Особенно хорошо это видно на самом масштабном его примере – на украинском. Концепт голодомора – это концепт из иной эпохи, как и концепт коллаборантов как героев. Но иного национализма в восточной Европе нет. И с этим надо считаться.

Прагматически голодомор – просто неизбежный концепт украинских националистов и уже потому он не может не быть поддержан внешними союзниками оранжевых революционеров. Например, в США.

Однако помимо прагматического уровня относительно самой Украины и восточной Европы у голодомора есть и другой уровень. Голодомор развивается вместе с героизацией коллаборантов и тем самым в восточной Европе создается по мере усиления тут национализма очень большое пространство стран, народов, культур, которые являются носителями идеи ревизии итогов Второй мировой войны и реабилитации нацизма. Нацизм, точнее расизм – это старая болезнь европйеской цивилизации. Признание людей неравными по самому отношению к понятию человека – это тема дискуссий еще в античности. Есть ли душа у раба? Раб – это вещь или же раб такой же человек как свободные люди? В эпоху христианства эта же проблема звучала иначе: есть ли душа у индейцев, негров, язычников и т.д.? С развитием науки и секуляризацией Европы та же проблема зазвучала в новых формулировках – аристократы и простолюдины имеют разную температуру тела, разные народы происходят от разных "обезьян", высшая форма национальной самостоятельности – выведение с помощью евгенических, например, методов существа с соматической природой, качественно более совершенной, чем у остальных людей и т.д. В любом случае, при любых трактовках неравенства людей подразумевается право одних людей владеть другими людьми как вещами. Подразумевается рабовладение и работорговля.

Эта болезнь, видимо, является своего рода тенью мэйнстрима европейской цивилизации – поиска универсальных идеологий, которые ставят в основу мировоззрения человека в его преображении им неживой природы. Расизм подобен вирусу опасной болезни – он всегда содержится в теле европейской культуры, но вырывается на поверхность и охватывает собою культуру только в периоды ее ослабления в силу каких бы то ни было обстоятельств. Вирус всегда модифицируется и превращается в болезнь в новых формах. Немецкий нацизм – всего лишь одна из исторических форм расизма. Работорговля неграми или то, что устроили европейцы индейцам при освоении Америки – абюсолютно та же болезнь, но в иную эпоху и в иных формах.

И сейчас тот же расизм может проявиться в новых формах, внешне, например, либеральных, раз уж европейская цивилизация использует либеральный понятийный "аппарат" и "терминологию". Расшатывание моральной основы современной европейской общности – однозначного осуждения нацизма – это шаг в сторону высвобождения вируса расизма для его превращения в болезнь европейской цивилизации в новых формах. Главное, что делает концепт голодомора – убирает понятие морали из основы современной европейской идентичности. Ведь если через голодомор морально оправдывается коллаборация нацистам, значит, взятие Берлина и послевоенная денацификация более не могут считаться однозначно и абсолютно моральными актами. Формирование в восточной Европе целой группы стран, нацеленных таким образом создает политическую базу для противников европейской интеграции и существования Европы в качестве гуманистического проекта и даже – просто единого интегрированного пространства.

Важно также, что восточно-европейский криптонацизм отталкивает от Европы Россию. А без России европейская целостность никогда не бывала устойчивой. Конфликт между криптонацистскими восточно-европейскими странами и Россией – это не просто региональный конфликт. Это – глубокий идеологический конфликт. И этот конфликт втягивает в себя против России западно-европейские страны, создает в Европе сильный раскол между старой и новой Европой, препятствует консолидации ЕС и его теснейшей связи с Россией, которая диктуется множеством взаимных интересов и взаимозависимостей. В конечном счете, восточно-европейский своего рода неонацизм ослабляет глобальную конкурентоспособность ЕС и всей Европы, наносит удар по исторически совсем недавнему Нюрнбергскому единству Европы.

Можно искать субъекты мировой политики, которые были бы заинтересованы ы таком ослаблении Европы. Но можно и не искать. Восточно-европейский парадоксальный современный неонацизм – это скорее всего лишь неадекватная форма культуры и идеологии, возникшая как объективный процесс, безо всякой особой конспирологии. Что не отметает его опасности для всей Европы, не только для России.

Расизм обычно в истории Европы превращался в крупный политический проект в моменты резких внутренних трансформаций, связанных с новыми открытиями в науке или иными внутренними сильными трансформациями в европейских обществах. Нацизм, например, аппелировал во многом к научной рациональной "евгенической" логике, а не к проблеме наличия души и разного качества душ, как было у рабовладельческих идеологий эпохи "великих географических открытий".Сейчас европейская цивилизация подошла именно к такой глубокой трансформации, когда основные контуры новой жизнеспособной системы ценностей не очень ясны. Эту эпоху можно назвать по-разному: постиндустриальность, общество знаний, глобализация... Но никогда ранее ни Европа, ни человечество в целом через такие эпохи не проходило. Сейчас абсолютно актуально, каким образом будет развивать мир и взаимоотношения между развитыми странами и Третьим миром, куда, в какие технологии пойдут инвестиции в развитом мире, каким путем человечество будет разрешать проблемы истощения ресурсов или экологические угрозы.

Та аморализация, которую выдвигают через концепты геноцида и героизации коллаборантов восточно-европейские страны нацелены на разрушение понимания глобальной ответственности у стран развитой части мира перед всем остальным человечеством. И в этом смысле трактовка голода 1933 года – это важный элемент проблемы формулировки европейских ценностей в их отношении к остальному человечеству. В ЕС может возобладать вновь идеология своего рода колониализма. Европа сегодня экономический гигант, но политический карлик. Однако если и когда будет ратифицирован Лиссабонский договор и возникнет сильный "союзный центр" в ЕС, мы все увидим в Европе еще и политическую мощь. Эта мощь обязательно будет защищать и воспроизводить какую-то идеологию.

На базе каких ценностей будет развиваться эта мощнейшая в потенции европейская идеология? Будет ли она относиться к России, исламскому миру, Китаю, Индии, Африке как к потенциальным колониям или же продолжится развитие европейских ценностей как системы универсальных ценностей всего лишь с временной опорой на ЕС? Это закладывается и определяется именно сейчас. И именно в ходе дискуссии и борьбы в частности вокруг того, как понимать голод 1933 года. Очень опасно для всей Европы понять этот голод как геноцид украинцев. Он не был геноцидом украинцев во-первых. И те, кто пытаются навязать понимание этого голода как геноцида украинцев являются сознательными или бессознательными противниками гуманистического и ответственного развития европейской цивилизации, ЕС, всей Европы в целом. Они просто прикрываются своим конфликтом с Россией. Основным их противником является сама Европа.

Юрий Шевцов

===================================================

P.S. для беларусаў.

Я ведаю, што Берастэйшчына – гэта умоўная (палітычная, не этнаграфічная) Беларусь, і што палешукі размаўляюць па-паўночна-украінску. І што Юры Шеўцоў – з Бяресця. Але Глеб Паўлоўскі гэтага ня ведае:)

Блог автора – матеріал, який відображає винятково точку зору автора. Текст блогу не претендує на об'єктивність та всебічність висвітлення теми, яка у ньому піднімається. Редакція "Української правди" не відповідає за достовірність та тлумачення наведеної інформації і виконує винятково роль носія. Точка зору редакції УП може не збігатися з точкою зору автора блогу.