''Підходиш, скажімо, під Ейфелеву вежу, і кажеш поліції: ''Ми зараз тут забацаєм виставу...''

Хто хотів більше дізнатися про Табуретний Шлях, рекомендую почитати інтерв'ю Льоньки Кантера для московського радіо "Фінам ФМ". Кому ліньки читати, можна зайти і послухати отут.

В гостях у программы "История успеха": Леонид Кантер, режиссер, продюсер, директор студии Lizard Films, путешественник.

ЛИХАЧЕВА (ведуча): "Это путешествие ‒ не дорога из точки А в точку Б. Это физическое воплощение стремления всех людей на планете к свободе, творчеству и любви. Это прямое и искреннее общение между людьми любых национальностей, между странами и континентами, в обход большой политики, языком свободы и творчества". Заход, конечно, пафосный, но, вообще-то, мы сейчас собьем этот ложный пафос просто одной фразой. Все это называется, как вы думаете, как? Это все называется "С Табуретом через Континенты", и идеолог этого движения у нас сегодня в гостях. Сегодня в гостях программы "Они сделали это!", можно сказать, профессиональный путешественник, продюсер и режиссер Леонид Кантер. Доброе утро!

КАНТЕР: Доброе, доброе!

ЛИХАЧЕВА: Сначала – рубрика "Статус".

СТАТУС: Леонид Кантер. Режиссер, продюсер, директор студии "Lizard Films", путешественник. Женат. Воспитывает дочь.

КАК ЭТО ДЕЛАЛОСЬ: После окончания Киевского национального университета Театра, кино и телевидения работал корреспондентом, автором и ведущим программ. В 2002 году Леонид с друзьями основал киностудию "Lizard Films" и снял четыре десятка короткометражных фильмов. Основной деятельностью студии являются некоммерческие проекты, инициатором которых является Леонид – экстремальное народное развлечение "Сталкер", проект "Коза", пеший поход селами Западной Украины с одноименным уличным спектаклем, три творческих экспедиции "С Табуретом". За 6 лет руководства студией Кантер параллельно работал посудомойщиком, официантом и барменом в ресторанах Грузии, Турции и Израиля. Год назад основал творческое эко-поселение на Украине. Обожает жизнь во всех ее проявлениях, путешествия и людей.

ЛИХАЧЕВА: "И это все я? Я?"

КАНТЕР: Отлично, вот это да! Столько рассказали, я...

ЛИХАЧЕВА: Сами удивились?

КАНТЕР: В шоке, я первый слушал биографию свою со стороны – смешно! Вот это бред.

ЛИХАЧЕВА: Продюсер, посудомойщик...

КАНТЕР: Посудомойщик, вот это же...

ЛИХАЧЕВА: Да, режиссер – все в одном флаконе. Леонид, вы самое-самое-самое первое путешествие помните?

КАНТЕР: Я лично так не очень помню, но по рассказам это было так. Моя мама пошла, когда она была у своей мамы, у бабушки, то есть, моей, пошла в магазин, и я заволновался, где она, куда она ушла, пошел ее искать.

ЛИХАЧЕВА: Сколько вам было тогда?

КАНТЕР: Мне было около двух лет, даже еще двух тогда не было. И я ушел, довольно далеко, это называлось тогда, как я сейчас помню, Конец Улицы, с большой буквы оба слова. Вот это был Конец Улицы, то есть, где-то, наверное, метров 900 эта улица, или 800. И все, и дальше встретил какого-то дядьку на велосипеде, который меня спросил, куда я иду. Я ему сказал, что я иду к маме. Он спросил: "Где она?". Я так показал примерно направление, он сказал: "Тогда сейчас подожди, я сейчас быстренько за твоей мамой сгоняю, и она сюда придет". И я остался, сидел там, ждал, дядька быстренько поехал на велосипеде к моей бабушке, рассказал ей, что вы что, вообще, выдумали такое? Тогда мою первую экспедицию пресекли таким образом. Этот дядька, оказалось, что он меня просто обманул – поехал, на самом деле, бабушке стуканул.

ЛИХАЧЕВА: А более-менее профессиональное путешествие или профессиональная экспедиция самая первая – это что?

КАНТЕР: Когда уже именно осознанная такая, что можно сказать, да, экспедиция – это, наверное, "Коза". Хотя...

ЛИХАЧЕВА: "Коза" – это какой, 2004 год?

КАНТЕР: "Коза" – 2004 год, да. Тогда это было такое бурное время очень на Украине, и мы ходили по селам Западной Украины, и в это время они все там такие возбужденные предстоящими выборами, у них уже там намечалось, это было зарождение всей этой революции. А у нас был спектакль, в котором последней песней... В народной драме этой, "Коза" – ее дед убил, она лежит весь спектакль мертвая, к ней приходит тот порезать, тот ее съесть, тот что-то еще...

ЛИХАЧЕВА: Кто, коза?

КАНТЕР: Да, коза лежит мертвая, дед, ее который любил, случайно убил. И к нему приходит цыган, приходит жид, приходит солдат, приходят разные люди с тем, чтобы то ли ее съесть, то ли продать, то ли купить. А он отказывается, и в конце народ, хор, как в древнегреческой еще трагедии, хор начинает петь песню, которая пробуждает козу, и все прекрасно, все заканчивается танцами. И мы подумали: клево, если бы эта последняя песня была гимном Украины, в котором, на самом деле, у нас там "Ще не вмерла Україна ні слава, ні воля", то есть, так оно очень подымает. И мы начали...

ЛИХАЧЕВА: Древнегреческая трагедия про украинскую козу – это сильно, конечно.

КАНТЕР: Нет, древнегреческая – это я имею в виду манеру исполнения...

ЛИХАЧЕВА: Я поняла, да.

КАНТЕР:...То, что трагедия сама – это реально украинская драма 18-го века, мы использовали такой материал. И получилось так, что в каждом селении неожиданно стали люди петь вместе с нами этот гимн. И вообще так круто, мы передвигались, это нас тогда вдохновило, что именно уличный театр – это самый классный театр вообще, какой существует, как вид театра.

ЛИХАЧЕВА: Но насколько я понимаю, это же первый и последний проект именно театральный, да?

КАНТЕР: Нет, нет, только самый первый, потом как пошло, поехало, все, с тех пор...

ЛИХАЧЕВА: А вот эти все путешествия в Гималаи с табуретом, к Северному Ледовитому океану тоже с табуретом – это тоже все театрализованные были представления? Потому что – извините, я поначалу, наверное, слушатели так же подумали, и я так же подумала, что это просто люди вешают себе не только рюкзак...

КАНТЕР: Табуретку, да, да.

ЛИХАЧЕВА:...Да, но и табуретку заодно, может, какую-то раскладную...

КАНТЕР: В принципе, оно так и выглядит, наверное, сначала, со стороны – не сначала, а в каком-то определенном промежутке пути. Люди идут с табуретом, в пустыне, в горах, где-то еще...

ЛИХАЧЕВА: Вы что, реально ходите?

КАНТЕР: Ходим с реальным, абсолютно кухонным табуретом. Но это же не главное, табурет – это бред. Надо сразу понимать, что это бред, и не надо ему ни молиться, ни поститься, ничего. Табурет – это бред, все.

ЛИХАЧЕВА: Спасибо, что рассказали.

КАНТЕР: Это очень важно, да. Поэтому не спрашивайте меня, почему табурет, или еще что-то такое, потому что это полный бред.

ЛИХАЧЕВА: Просто прикол такой.

КАНТЕР: Но, тем не менее, мы, конечно, с ним таскаемся, да. Показываем уличные спектакли в тех городах, в тех поселках, или, не знаю, даже на каких-то заправках, где мы останавливаемся, где есть люди – там мы показываем свои уличные представления. На сегодняшний день, уже сейчас я готовлю, пишу диссертацию как раз по уличным театрам. Потому что это настолько интересная штука, то есть, театр скоморохов, старинный театр скоморохов, который для нашей, для территории Руси – это самое традиционное явление.

ЛИХАЧЕВА: Отдельная песня, действительно, да.

КАНТЕР: То есть, у нас вообще с этого все началось, на самом деле, у нас, вот этих каких-то бродячих, у нас это называлось "ваганты", мандровані дяки в Украине, то есть, это Киево-Могилянская академия, в общем, самый такой дух Руси еще тех времен. А потом оно как-то непонятно пропало и превратилось в театр Станиславского, то есть, он как-то все это дело сразу под себя, и все, оно исчезло, он монополизировал театр с какого-то момента. Но в Украине существовал Лесь Курбас, который продвигал, все-таки, тему театра общения, такого театра, когда со зрителем напрямую, когда нет сцены, когда нет четвертой стенки...

ЛИХАЧЕВА: Такой взлом четвертой стены вот этой самой, да?

КАНТЕР: Да, да. То есть, брехтовское направление, но в то же время, оно еще было с таким, украинская эмоциональность такая там, все это было еще, Гната Хоткевича театр народный. И все если это объединить, получается очень классный театр, именно уличный, 21-го века. Потому что сейчас есть что – мобильные телефоны, есть камеры, мы можем еще одновременно с этим делать реалити-шоу. То есть, представьте себе старинный театр скоморохов, объединенный с современным реалити-шоу. Это же уже какое клевое направление в искусстве.

ЛИХАЧЕВА: А каким образом это можно объединить с реалити-шоу?

КАНТЕР: Ну, каким – берете камеры, и идете с табуретом к океану.

ЛИХАЧЕВА: Следующее путешествие после "Козы" было, я так понимаю, действительно к океану...

КАНТЕР: Да, да.

ЛИХАЧЕВА: К Северному Ледовитому океану. И кому вы там, на этом побережье Северного Ледовитого океана показывали?

КАНТЕР: Нет, это было к Атлантике – Польша, Германия, Франция.

ЛИХАЧЕВА: А, вот что.

КАНТЕР: Польша, Германия, Франция – и опять же, мы взяли эту же "Козу", еще поставили "Ивасык-Телесык", такую украинскую сказку, и с ней, с этой сказкой и с этим спектаклем здорово прошли эти три страны, то есть, это такие пластические постановки были.

ЛИХАЧЕВА: Подождите, а как вообще организация происходила? То есть, хорошо, вы собрали людей, просто своих, наверное, друзей, знакомых, единомышленников, наверное, кто с вами учился...

КАНТЕР: Это все люди в теме, учились вместе мы, или в какой-то студии занимались. Все как-то были в теме в этот момент еще. Потом были более другие уже люди.

ЛИХАЧЕВА: Кто-то вас спонсировал, или вы на собственные деньги?

КАНТЕР: Нет, нет, все просто, каждый заработал себе тогда, по-моему, что-то около 300 долларов, или евро, или что-то, сейчас не припомню. Купили мы французский шенген себе и польскую визу. Польская тогда в Украине выдавалась бесплатно, за два часа, шенген – пришлось чуть-чуть побороться, там еще какие-то были такие времена, что-то там произошло у них на границе, в общем, мы опасались сильно, что визу не дадут. Как и все люди, на самом деле, почему не путешествуем – потому что: "Ой, да визы, как их сделать, эти визы? Это вообще такой гиблый номер, а тем более, если это много стран подряд нужно еще сделать – да не дай Бог, ну его в баню".

ЛИХАЧЕВА: Понятно.

КАНТЕР: Лучше уж дома.

ЛИХАЧЕВА: Но вы все это преодолели, вот вы оказались...

КАНТЕР: Нет, мы преодолели с табуретом.

ЛИХАЧЕВА: Без табурета бы не вышло?

КАНТЕР: Конечно. Ты заходишь с табуретом в посольство – они уже в шоке от этого момента начинают. Дальше ты можешь им сказать про автостоп, про все подряд, они уже... После табурета им уже будет всё все равно. И тогда они слушают, говорят: "Да, круто, конечно".

ЛИХАЧЕВА: То есть, рекомендуете? Если есть некоторые опасения, то нужно взять просто табурет...

КАНТЕР: Нет, я рекомендую правду говорить, вот и все, в посольствах. Лучше пусть она будет стремная, эта правда, пусть это будет автостопом, жить в палатках... "Каким видом транспорта вы собираетесь передвигаться по Франции?" "Автостопом". "Ого!" Он такой потом: "В каких отелях вы забронировали номера?" "Ну, мы с палатками, нам, в общем, не надо, у нас спальники там. Тем более, мы рассчитываем на то, что после исполнения нашего уличного спектакля так или иначе впишемся к кому-то в гости, потому что общение – наша главная тема. Спектакль нужен для общения. Все, поэтому какие номера". То есть, все вот так рассказываешь, рассказываешь. Конечно, визовый офицер с такими широкими глазами, но он понимает, что в любом случае ты не едешь туда оставаться, воровать или еще что-то другое, чего они на самом деле опасаются. Вот и все.

ЛИХАЧЕВА: Понятно. Какой, кстати, вы еще спектакль делали? Я просто не запомнила".

КАНТЕР: "Невеста или Тигр"...

ЛИХАЧЕВА: "Невеста или Тигр"?

КАНТЕР:...Такая была постановка, и последующая, которую ставил не я, но участвовал – это называлось "Курятник", последняя, самая, наверное, прикольная была, как мне кажется.

ЛИХАЧЕВА: То есть, это такой площадной настоящий театр, этнический, можно сказать...

КАНТЕР: Нет, современный.

ЛИХАЧЕВА: Современный, не этнический?

КАНТЕР: Этническое его понимание, то есть, это понимание, почему площадной театр был таким тогда, и он таким сейчас тоже остается. То есть, в чем самый кайф уличного театра – я отвечаю одновременно на ваш вопрос.

ЛИХАЧЕВА: Да, да.

КАНТЕР: В том, что люди не пришли и не сели в зал. Они просто идут на работу, или куда-то, на свидание, или куда-то. Они просто идут по улице, и если ты реально рубишь по полной программе – они остановятся. На 10 минут, и забудут вообще, куда они идут. Они попадают – вот они идут по родному городу, вот еще здесь он делает шаг по родному городу, еще один шаг – и он уже в какой-то сказке, в которой он несет яйца, кудахтает, прыгает, что там с ним происходит, через десять минут он: "Ах!" – и идет дальше на работу, уже вообще офигевший просто от того, что с ним только что произошло, просто полностью. Либо он даже забил идти уже на работу, обломался. Он остановился – и все, и развернулся. То есть, буквально в тот же день Юкко, финн развернул свою машину и 10 дней в противоположную сторону, оставил – 60 лет дядьке – рюкзак, через Финляндию в Норвегию...

ЛИХАЧЕВА: То есть, были и такие случаи, да?

КАНТЕР: Конечно. Прорубает людей очень, радует это все. Конечно, почему, это же самый настоящий праздник. Идешь себе с табуретом, песни поешь – вот такое. На площади мы начинаем с того, что песню поем.

ЛИХАЧЕВА: Да-да-да, вот вы объясните.

КАНТЕР: Вот площадь, например. Мы использовали раньше мегафоны, когда это были села. Мегафоны, сразу начинаем петь, люди что-то выходят на улицу, мы их: "Ребята, давайте", какие-то афиши прямо налепливаем им на заборы.

ЛИХАЧЕВА: А если это город? Не знаю, польский или французский город – вот, например, ваше путешествие 2005 года "С Табуретом к Океану" – Польша, Германия, Франция. То есть, если какой-то это небольшой город, скажем.

КАНТЕР: Скажем, Париж.

ЛИХАЧЕВА: Ну, о'кей, пусть будет...

КАНТЕР: Подходишь, например, тогда под Эйфелеву башню, и говоришь полицейским: "Можно мы тут забацаем вам?" "Какой спектакль? Это у нас секретный объект, там взрывы, террористы, все там". Мы говорим: "Хорошо, нет проблем". Достаем гитарку, просто садимся там, прямо под ней, и начинаем потихоньку бренчать. Подходят какие-то негры, начинают с нами вместе бренчать. Дальше – больше, какие-то китайцы, евреи, все собираются, вот такие, все прямо в национальных этих всех одеждах, и начинаются такие пляски, танцы. А полицейский не увидит, потому что центра уже нет, уже не понятно, кто это создал. То есть, есть просто некое движение, хоровод, в котором нет центра. Вот в Белоруссии, скажем, тоже было прикольно, когда, там это несанкционированным митингом считается, если это без разрешения, и просто мы в этом курятнике чертим круг мелом на асфальте, и пишем – "Курятник". И вот приезжает милицейская машина...

ЛИХАЧЕВА: Прямо фон Триер какой-то.

КАНТЕР:...И видит, что стоит просто... И видит, что белый круг – то есть, закончился спектакль пару секунд назад, и мы быстренько раз, растворились, нас нет. И только белый круг такой начерчен на земле, вокруг него стоит куча людей, и смотрит на него, и довольные рожи у всех абсолютно.

ЛИХАЧЕВА: И тут такой милиционер, смотрит на все это, да, и начинает креститься такой.

КАНТЕР: Они хотели разогнать людей, но не понимают, кого разгонять, и кто виноват, типа такого. То есть, это очень классно, уличный театр – он и есть люди. То есть, спектакль играет два-три человека и зрители. Зрители играют его.

То есть, вот что такое уличный театр, в отличие от театра обычного, где все сели, отсмотрели, как ты кривляешься на сцене, похлопали.

ЛИХАЧЕВА: Да-да-да.

КАНТЕР: Это бред, для меня это бред, реально, какое-то вообще извращение – смотреть, как другой кривляется, стоять, а потом еще хлопать ему. Это вообще, бред, реально.

ЛИХАЧЕВА: То есть, совсем не воспринимаете такой театр?

КАНТЕР: Нет, не совсем воспринимаю. Например, Мамонов – он откровенно ж кривляется. Это настолько круто, просто откровенное кривлянье – конечно, это... Но если человек с серьезным лицом еще там, серьезную какую-то сцену играет – то есть, это вообще, тогда я не могу просто.

ЛИХАЧЕВА: Вам смешно сразу, да?

КАНТЕР: Конечно, это бред. А мы все сидим такие в темноте и смотрим, как он это делает – вообще. Это реально...

ЛИХАЧЕВА: Вы сейчас так позитивно рассказываете, и действительно, в большинстве случаев, насколько я знаю, это правда, очень такая заводная идея – заводная, зажигательная, веселая, этот весь скомороший такой площадной театр. И, тем не менее, разные могут люди вообще завязаться в эту тему, и мало ли что может произойти. Знаете, кто-то пришел пьяненький какой-нибудь, какая-то потасовка.

КАНТЕР: Отлично, Гомель – тоже, вот недавно, сейчас вспоминали. Буквально вчера я приехал из Гомеля, из Белоруссии опять. И ребята там говорят: "Это вы два года назад тут были у нас в этом?" Была ночь, мы приехали, и ребята, которые как-то узнали, что мы к ним едем, согласились нас вписать у себя, переночевать.

Ждали они трех художников с Украины, как им пришла информация через двадцать восьмые уши, руки. Открывается дверь троллейбуса, мы выходим из этого троллейбуса, они видят, выходят пять человек, и говорят, что они не художники, они актеры, и сейчас прямо собираются играть спектакль, в 11 часов вечера. "Ну, хорошо, – они говорят, – идите, играйте, там, в скверике у нас все".

И, значит, скверик такой: там у них собираются гопники, скины, хиппаны, все вот эти тусы, какие-то там движения в этом скверике собрались. Все, понятно, выпившие, покурившие, какие они там есть, не знаю, счастливые к ночи. И мы там, где лампочка в единственном месте горит, возле какого-то стремного здания тут же переодеваемся, рюкзаки бросаем в сторонку и отжигаем спектакль для где-то 300 человек.

Я говорю, в каком они состоянии все, в 11 часов вечера молодежь, в темном сквере. Они находятся в нашей сказке, а не мы в их в этот момент. Я же рассказывал, они вот еще пять минут, метр в своем городе, а за этим метром – уже не в своем.

ЛИХАЧЕВА: А кто-нибудь пытался нарушить ваши границы и ваши правила эти внутри вашего...

КАНТЕР: Почему? Нет, он заходит на площадку и тут же начинает кудахтать. А что ему...

ЛИХАЧЕВА: Да? А если он захочет и начинает выстраивать вас по своим правилам?

КАНТЕР: Нет, как бы он ни делал...

ЛИХАЧЕВА: Такой агрессии не получается?

КАНТЕР:...Как бы он ни делал, 300 человек будет над ним смеяться, потому что он в нашу сказку попал. Он станет посмешищем для 300 человек тут же.

ЛИХАЧЕВА: Или он играет тот сценарий, который у вас прописан, да?

КАНТЕР: Неважно, в любом раскладе, хоть он будет серьезное лицо, даже если он драться полезет – все равно это будет смешно, потому что вокруг него будут все прыгать с такой скоростью, что он не будет ничего успевать, ни попасть, ничего.

ЛИХАЧЕВА: А зачем это все?

КАНТЕР: Что это – зачем этот смех?

ЛИХАЧЕВА: Чисто поржать?

КАНТЕР: Конечно. Чисто поржать. Мы все очень классно поржали, выбросили много энергии, потом эти гопы, все скины, все братались, обнимались после спектакля, потому что их очень это всех посмешило. Всех.

ЛИХАЧЕВА: То есть, есть какая-то супер идея, помимо того, что просто хорошо провести время, повеселиться и посмеяться?

КАНТЕР: Суперидея есть, но...

ЛИХАЧЕВА: Знаете, не хотелось бы в какой-то пафос впадать...

КАНТЕР: Да, да, вот.

ЛИХАЧЕВА:...Поэтому вы честно скажите – держите какую-то вы сверхидею? И если ее нет – так и скажите, что ее нет.

КАНТЕР: Есть, есть идея. Знаете, какая идея...

ЛИХАЧЕВА: Просто хочется походить, попутешествовать, не знаю, новые страны, люди, континенты, и посмеяться заодно.

КАНТЕР: Это очень длинный разговор, про эту суперидею. То есть, для этого надо объяснить, против чего это протест. Это некий протест против...

ЛИХАЧЕВА: Я очень люблю длинные разговоры про суперидеи.

КАНТЕР: Хорошо. Значит, есть такой фильм – "Матрица", вы, наверное, знаете его. Это как бы аллегория такая, но все равно, если представить себе, что существует как бы удобная жизнь, назовем ее "удобная жизнь". Удобная жизнь, когда есть вкусная еда, теплая постель, теплый душ, что-то еще такое.

ЛИХАЧЕВА: Жизнь обывателя.

КАНТЕР: Просто комфортная жизнь. Комфортная жизнь, не будем даже грубить никому, просто комфортная жизнь. И она очень приятная, добрая, как мама.

И вот я ее называю "мама-матрица". Такая добрая, хорошая мама, которая очень тебя любит, но, конечно же, она не разрешит тебе идти ночью, после 12, гулять. Конечно же, ну какое в 12 часов гулять – дома, спокойно, возле телевизора, уютного, в стиральной машинке все постирано – вот это.

Много чего сопутствует этому процессу. Тут же, конечно, можно и всякие обывательские темы – то, се, потребительские. То есть, тема "время – деньги", например, такое обзывательство, "время – деньги". Взяли слово "время" – прекрасное слово, которое вообще как космос, такое время, и написали: "Равно деньги". А деньги это что такое – бумажки какие-то дурацкие.

Сегодня эти, завтра купоны мы нарезали, помню, это были деньги. Вот такие деньги, то есть, взяли слово "время", как космос, и сравнили со словом "деньги".

ЛИХАЧЕВА: Одно из самых важных понятий в жизни человека с чем сравняли, да?

КАНТЕР: И настолько прошили мозг людей, настолько прошили, что все в это поверили. Это такой мыслевирус такой мощи прошел. Он такой простой, и как все гениальное, тут же раз – и в мозг. И это боль у меня такая внутри, и я как ни пытаюсь друзьям своим, близким людям, говорю: "Ребят, но какие же это деньги время?"

Многие не могут понять. И мне очень больно, когда близкий человек не может, и даже очень близкий. И тогда я запускаю свой ответный мыслевирус: "С Табуретом к Океану". "С Табуретом к Океану", который вообще: "Как это, с табуретом, подожди, подожди, стоп вы реально? Это я беру что, табурет прямо, вот это иду, и что, к океану? А визы? А это?" И тут это "время – деньги" начинает крошиться, когда я на любой его вопрос имею свой ответ. Адекватный, не какой-то там сумасшедший, типа "границ нет", что-то. Есть границы, есть визы, есть посольства. Получаешь в Минкульте письмо с печатью – ты же делаешь проект культурный по-настоящему, почему тебе Минкульт не поставит печать?

Ты же денег даже не просишь, просто тебе нужна их печать. Потом идешь с этим письмом в посольство, говоришь: "Я иду с культурным проектом, вот. У меня нет пригласительного, я иду к океану, океан меня приглашает". И все, и вперед. То есть, это адекватный ответ здорового человека, который реально получает эти визы.

ЛИХАЧЕВА: Сколько человек поверили в вашу идею?

КАНТЕР: Да полно поверило, просто...

ЛИХАЧЕВА: Я имею в виду, знаете...

КАНТЕР:...Другое дело, кто оторвал попу от своего стула.

ЛИХАЧЕВА: Вот, вот, да. Я имею в виду, что поверить это одно, а предпринять какие-то действия, хоть какие-то – это уже совсем другое.

КАНТЕР: Человек стремится вернуться, каждый человек подсознательно стремится вернуться в состояние, когда он был у мамы в животике, вот такое. Подсознательно, то есть, сначала он думает про то, что он хочет просто растянуться вот так, как-то так растянуться на диване, чтобы телик был, чтобы приносили какие-то соки, морсы, пиво, не знаю, что там, женщины делали массаж – что он там нафантазирует себе, вот такой расслабон.

Но потом, если это все будет, это будет понятно, что это еще не то, еще что-то надо, более такое, прямо вообще. И на самом деле, если задуматься, что именно – хочется состояния вот такого, вот такого, чтобы еда поступала через трубочку, дерьмо выходило, как-то все это чтобы было, да. И вообще ничего не делать, не двигаться, и в какой-то жидкой такой, теплой массе находиться...

ЛИХАЧЕВА: Как в "Матрице".

КАНТЕР: Не как в "Матрице", как в маме. "Матрице"... Поэтому они не могут оторвать задницу от стула.

ЛИХАЧЕВА: Вы как-то оправдываете вот это слово – "Матрица".

КАНТЕР: Конечно. Не надо думать, что это плохо, только плохо. Потому что так или иначе, сейчас с вами мы где находимся? В уютной студии. Вы только что чтоì? Кофе теплый, это самое, у вас микроволновки. Я же не говорю, что это сплошной прямо вред – нет. И тем более, участвую в этой всей теме, вот сейчас, на этом радио, правильно?

ЛИХАЧЕВА: Вы боитесь отпугнуть, что ли, если вы будете говорить резко, что это плохо?

КАНТЕР: Нет. Не надо просто... Не надо, я не люблю сектантство, когда лбом об пол. Заставь дурного Богу молиться – он лоб разобьет, правильно? Не надо разбивать...

ЛИХАЧЕВА: То есть, аккуратненько так, да?

КАНТЕР: Да, надо понять. Просто вот поймешь – и тогда все. Я живу в селе, например, сейчас. В хуторе, в глуши, в лесу. У меня нет микроволновок, нет того, сего. Но этот процесс был постепенно, тем более... Но у меня есть бензопила, отапливается дровами, поэтому... А такой пилой долго будешь пилить.

ЛИХАЧЕВА: Еще раз напомню, у нас сегодня в гостях – Леонид Кантер, человек, который... Сколько лет вы уже путешествуете? Пять лет, считай, да? Пятый год?

КАНТЕР: Всю жизнь, всю жизнь.

ЛИХАЧЕВА: А так, да, по большому счету – всю жизнь.

КАНТЕР: По планете иду потихоньку.

ЛИХАЧЕВА: Да, с табуретом по планете, через континенты, через Гималаи, к Северному Ледовитому океану. Eще раз представляю нашего сегодняшнего гостя. У нас сегодня в гостях – режиссер и продюсер, а так же путешественник, основатель творческого движения "С Табуретом". Он так же создал творческое эко-поселение на острове Оберок...

КАНТЕР: Обырок.

ЛИХАЧЕВА: Обирок?

КАНТЕР: Обырок.

ЛИХАЧЕВА: Обырок?

КАНТЕР: Да, отлично.

ЛИХАЧЕВА: Это то самое поселение, которое вы упомянули, где вы живете вместе с бензопилой?

КАНТЕР: Вместе, нет, с зайцами, с аистами, с кабанами – вот с кем.

ЛИХАЧЕВА: Да, с женой и с ребенком.

КАНТЕР: С женой и с ребенком, со всем, жив я.

ЛИХАЧЕВА: А вы втроем живете там?

КАНТЕР: Да нет, нас там целая толпа, там вообще ни дня без строчки, ни дня покоя, все время только одни уехали, другие приехали, сумасшедший дом.

ЛИХАЧЕВА: Следующая экспедиция у вас когда и куда?

КАНТЕР: 27 марта выдвигаемся к Тихому океану, это будет четвертая экспедиция с табуретом. Последнюю табуретку уже несем. Идея такова...

ЛИХАЧЕВА: Почему последнюю?

КАНТЕР: Их четыре же было, все, уже последняя, уже все, уже последняя...

ЛИХАЧЕВА: Надоела вам, что ли, эта тема?

КАНТЕР: Да нет, это у нас там прикол такой, с этой табуреткой сколько можно носиться, уже надо другую тему подрывать.

ЛИХАЧЕВА: Не знаю, такой хороший бренд.

КАНТЕР: Так вы носите дальше, нет проблем, я же вас вдохновил, теперь носите!

ЛИХАЧЕВА: Понятно. Что дальше вы будете носить, раскладушку?

КАНТЕР: Да какая разница, это не имеет значения.

ЛИХАЧЕВА: Хорошо, так.

КАНТЕР: Вот, выдвигаемся...

ЛИХАЧЕВА: К Тихому океану.

КАНТЕР: Выдвигаемся и едем сначала на север России, Якутск. Оттуда будем двигаться на Чукотку.

ЛИХАЧЕВА: Это вы прямо в зиму так?

КАНТЕР: Нет, это будет март. То есть, там, конечно, будет минус 30, но это будет начало весны, то есть, мы будем там в середине апреля и до середины мая примерно.

В середине мая мы перелетаем на Аляску и оттуда начинаем двигаться все южнее и южнее – Канада, Соединенные Штаты, потом через Голливуды и Калифорнии проезжаем в Мексику, оттуда попадаем в Центральную Америку, через Центральную Америку попадаем в Бразилию, в которой мы празднуем Новый год в следующем, 2010-м – 2011-й.

И после этого начинаем двигаться через всю Южную Америку, это все эти Колумбии, Перу, Чили.

ЛИХАЧЕВА: Расскажите поподробнее, кто участвует, помимо вас, в экспедиции, что это вообще за люди, которые готовы вот так бросить все, вот эту "маму-матрицу", как вы ее называете – в общем, действительно, любопытный такой термин.

КАНТЕР: Расстаться с "мамой-матрицей".

ЛИХАЧЕВА: Расстаться. Что имеется в виду, на время, да? Все-таки, на время?

КАНТЕР: Да, конечно. А потом что, а потом же каждый человек, начинается ломка, еще там то, се. Потом как приятно вернуться в нее, когда у тебя корни обрублены все, ты, когда возвращаешься, эти новые побеги с такой скоростью у тебя, прямо аж вжих, в любое. То есть, даже уже в любом месте тебе настолько быстро хорошо становится, комфортно. Может быть, вы видели, сейчас у меня ребенок у вас на подоконнике там спит.

ЛИХАЧЕВА: Да, я видела.

КАНТЕР: То есть, вот это – примерно образец этого. То есть, вот, уже, в любом – дайте мне час, и в этой комнате уже будет комфортно существовать. То есть, "Матрица" так быстро тебя принимает в свои объятия, своей теплотой, своим всем.

ЛИХАЧЕВА: Вы как-то так почти гипнотизируете, когда говорите про "Матрицу"...

КАНТЕР: Ну, да...

ЛИХАЧЕВА:...Про ее теплоту, про ее доброту.

КАНТЕР: Теплоту, красоту, теплоту, да. Но понятно...

ЛИХАЧЕВА: Что вы рветесь-то тогда от нее, если вам так хорошо в ней?

КАНТЕР: А иначе, если б не было так хорошо, почему бы мы все так в ней тусили хорошо? В смысле, не говорим, давайте слово "Матрица" забудем, потому что оно какое-то отработанный бренд.

ЛИХАЧЕВА: Потому что человек обычно ищет легких путей.

КАНТЕР: Заменим на слово "комфорт". То есть, почему в комфорте мы хотим жить? Почему? Почему не хотим...

ЛИХАЧЕВА: Потому что проще, вот и все.

КАНТЕР: Конечно, как проще. Встал с утра, пошел, рубишь дрова, что-то зимой, топишь печь, тогда тебе становится тепло. Или просто ты включил себе нагреватель, и у тебя в квартире уже тепло. Но, заменяя вот эти штуки, некоторые тоже автоматом приходится заменить.

Например, заменить чистый воздух на грязный. То есть, я, например, на такой компромисс не готов – то есть, я меняю, утепляю, живу в теплоте, включаю одной кнопкой, но при этом дышу вот этим отстоем, которым...

ЛИХАЧЕВА: А если, например, сдвинуть, так скажем, точку наших рассуждений от каких-то физиологических и физических действий в сторону мыслительных процессов, то, например, гораздо проще смотреть телевизор, читать газеты и воспринимать вот эти схематичные суждения и принимать их, в конце концов, за свои, чем думать собственной головой. То есть, это ведь самое, наверное.

КАНТЕР: Согласен, в том числе.

ЛИХАЧЕВА: В том числе – это, в том числе, самое...

КАНТЕР: В том числе, потому что в здоровом теле – здоровый дух.

ЛИХАЧЕВА:...Самое важное?

КАНТЕР: Нет, тело имеет очень большое значение. То есть, не вдаваясь ни в какие религиозные суждения, пока мы живем в своей оболочке, мы, душа, кто не верит в душу, просто живет пока эта оболочка, не важно, пока это существует – надо очень хорошо заботиться о своем теле. Потому что если о нем не заботиться, то это будет нечто, в чем будет очень трудно существовать.

ЛИХАЧЕВА: Хорошо, вашу мысль поняла. Давайте возвращаемся к экспедиции. Вы так и не рассказали мне, что это за люди, которые вместе с вами пойдут в эту четвертую экспедицию?

КАНТЕР: Бодрые люди, бодрые. Я вижу, что это очень бодрые люди. Причем у нас в этом году, в этот раз идет не только украинская команда, а идут команды Россия, Беларусь, сборная команда Шенгена, Литва, Франция, Польша и команда Финляндии.

ЛИХАЧЕВА: Сколько всего человек?

КАНТЕР: Ну, человек я точно сейчас вам сказать не могу, когда выйдет... Собирается всегда много, идет всегда немного, поэтому сколько выйдет – столько выйдет. Около трех десятков, как я сейчас примерно это вижу.

То есть, у нас есть некий общий маршрут, по которому мы идем, но мы будем встречаться 9 раз. 9 больших фестивалей, на которые будут съезжаться не только мы, но и все местные люди в этой стране, и гости со всех наших стран, которые хотят повидаться с нами в этом промежутке времени. Даты будут уже названы заранее.

И вот эти люди, которые идут – в каждой команде есть лидер, который их подрывает, который их вдохновляет, который горит этой всей штукой. И в каждой команде соответственно тому, какой у них лидер, есть свой формат, свой стиль какой-то, свой... Не знаю, назовем это так.

Те ребята, которые идут непосредственно со мной, в украинской команде – это уже, я считаю, вообще очень мощные ребята. Потому что требования, которые я предъявляю к ним, какое, самое главное – чтобы они были самодостаточны, чтобы их не приходилось воспитывать, подгонять, что-то с ними делать, чтобы они сами в себе были уже такими. А это очень трудно, с утра... То есть, мы договариваемся о каких-то штуках, например, разминка на рассвете, чтобы день был длиннее, а...

ЛИХАЧЕВА: Извините, можно такой подвопрос? А таким людям самодостаточным зачем сбиваться в такую кучку, стаю, идти толпой? Они продумают свой собственный маршрут...

КАНТЕР: Творческий спецназ.

ЛИХАЧЕВА: Да, они, в общем, такие индивидуалисты, как мне кажется, люди самодостаточные, нет?

КАНТЕР: Нет, нет.

ЛИХАЧЕВА: Им, все-таки, хочется вот этого, общности такой?

КАНТЕР: Конечно. Мы, наоборот, стараемся друг друга найти всегда. Всегда друг друга найти, потому что если человек очень клево, например, клевый музыкант, очень классный скрипач, допустим, а этот – классный режиссер, а этот – классный актер, а этот – еще кто-то классный, мы вместе можем такое забацать, вообще, просто круто, если все самодостаточны. Или если один всех гоняет, ходит плеточкой, или как-то пряниками, не важно, кто чего выбирает.

Мне, например, нравится больше вариант, когда каждый берет на себя какой-то кусок под ключ, этот термин вам будет близок, да? Под ключ, то есть, он берет какой-то кусок работы, творческой работы, и ему не нужно рассказывать, как это делать, он всей душой туда уходит просто, и профессионально очень классно это делает. Все, вот это и есть, как для меня, творчество.

ЛИХАЧЕВА: Конечная цель следующей экспедиции – дойти до Тихого океана, или куда-то туда?

КАНТЕР: Да, да, это будет конечная цель. Ставим табурет, памятник табурету на мысе Горн, это Огненная Земля, рядышком там. Вот это – конечная цель.

ЛИХАЧЕВА: И давайте еще раз напомню для тех, кто к нам только что присоединился. Такие вот три табурета уже стоят где-то в Гималаях...

КАНТЕР: Нет, нет, не правильно.

ЛИХАЧЕВА: Не правильно?

КАНТЕР: Один стоит на берегу Атлантического океана, город Ла-Рошель во Франции.

ЛИХАЧЕВА: Так. Это первая экспедиция, 2004 год?

КАНТЕР: Первая, да. Польша, Германия, Франция. Следующая была через Монголию, Китай, Тибет, Непал, Индию, Шри-Ланку, но на Шри-Ланке это называется Киринда село, там монастырь на берегу находится, на скале, и вот на территории монастыря, на одной из скал этот табурет, монахи обещали присматривать за ним.

ЛИХАЧЕВА: Извините, давайте я пару вопросов здесь задам, любопытно, на самом деле. Когда вы путешествовали по вот этим странам, которые вы перечислили – это называлось "С Табуретом через Гималаи", те культуры, которые там живут, так же адекватно воспринимали ваш площадной театр?

КАНТЕР: По-другому адекватно...

ЛИХАЧЕВА: У них ведь совсем другие традиции.

КАНТЕР: Да, мы и постановку сделали другую. Вот эта "Невеста или тигр" была... То есть, если до этого европейский театр, допустим, сейчас будет американский – это, вернее, назовем это, театр Руси, скоморохов театр, на территории этих стран они есть, да? Этот театр предусматривает full contact, то есть, можно за ухо зрителя взять, жестко за ухо взять его, нет проблем, ему это понравится, серьезно, потому что ты его не со зла берешь, а как бы для прикола, физически тоже воздействовать на зрителя можно.

То театр в Азии, наоборот, предусматривает очень тонкий контакт со зрителем, то есть, более пластический, более взглядами, без лишних каких-то, ни разу не коснуться надо зрителя. Но при этом коснуться его внутри – вот это разница. Но мы ее заранее предчувствовали, и поэтому делали постановку вот такую.

ЛИХАЧЕВА: Тоже успех был?

КАНТЕР: Конечно, да.

ЛИХАЧЕВА: Так вот, честно если, да?

КАНТЕР: Конечно, что вы имеете в виду, успех? Успех – это когда те люди, которые в этот момент находятся на площади...

ЛИХАЧЕВА: Это когда люди приходят, собираются... Да.

КАНТЕР:...Их разрывает от счастья. Вот это – успех, как для меня.

ЛИХАЧЕВА: Хорошо, и третья экспедиция куда была?

КАНТЕР: Третья экспедиция была...

ЛИХАЧЕВА: Третий табурет...

КАНТЕР:...К Ледовитому океану, это через Беларусь, Литву, Латвию, Эстонию, Россию, мы шли через Питер и Петразоводск туда, в Карелию. Потом Финляндия, Норвегия и Шпицберген – это остров в Ледовитом океане. Вот там, в городе Лонгиербюен мы установили на скале тоже, с таким обалденным видом на Ледовитый океан, установили третий табурет.

ЛИХАЧЕВА: Вот один тут вопрос у нас на сайте. Как, все-таки, вы деньги-то зарабатываете? На это же деньги нужны.

КАНТЕР: Как лично я деньги зарабатываю...

ЛИХАЧЕВА: Да.

КАНТЕР:...Или какие деньги на проект идут, или как это еще?

ЛИХАЧЕВА: Я имею в виду, во время экспедиции...

КАНТЕР: Во время – нет.

ЛИХАЧЕВА:...Вам же нужно есть там, я не знаю, как-то передвигаться.

КАНТЕР: Есть? Передвигаться – автостопом, есть – сыграл уличный спектакль, тебя покормили. Вот это – что касается еды и передвижения.

ЛИХАЧЕВА: Это каждый день, что ли, играть нужно?

КАНТЕР: По три раза в день. Если тебе, например, в Монголии, в пустыне Гоби, надо передвинуться от юрты к юрте – это пять километров на верблюдиках. Поэтому возле одной юрты, они тебя пять километров перебросили на верблюдах, возле следующей юрты, еще пять километров, и возле третьей. То есть, 15 ты за день сделал, три спектакля.

ЛИХАЧЕВА: У меня знаете, сразу картинка про три раза "ку", красные штаны, что-то подобное.

КАНТЕР: Да-да-да. Ну, там вообще.

ЛИХАЧЕВА: Вышли из подземелья люди, посмотрели, дали еду.

КАНТЕР: Это вообще, настолько круто. То есть, монголы, тибетцы – это люди, которые живут вообще в параллельном мире просто, супер. Вообще просто по другому пути идущие цивилизации, настолько в космосе живут, супер. Отдаленные такие.

ЛИХАЧЕВА: Что больше всего поразило?

КАНТЕР: Что поразило? Именно в этих людях – в первую очередь то, что они простые, прекрасные, добродушные. Их можно сравнить только с какими-то лесными животными, с таким. Настолько спокойные они, настолько прекрасны в своем – вот он смотрит, что ты делаешь, просто смотрит.

Без какого-то суждения, без действия, ему не нужно взять твой предмет какой-то, он просто будет смотреть, долго-долго, как ты вынимаешь из рюкзака вещь за вещью, на каждую он будет просто сидеть и просто смотреть.

ЛИХАЧЕВА: А правда, что сейчас как-то очень здорово развивают туристическую тему в Монголии?

КАНТЕР: Мы шли специально, мы выбирали... То есть, не какими-то Lonely Planet, ничем, просто так вот берешь, туда, по карте мира просто, берешь, намечаешь себе – вот туда. И пошел. Поэтому мы не попадали, почти не попадали на туристические маршруты. То есть, очень редко, когда...

ЛИХАЧЕВА: То есть, я не от вас первого слышу восторженные слова в адрес некоторых монгольских поселений и людей, которые живут в глуши, не в городах, а...

КАНТЕР: Там просто вообще... Юрта...

ЛИХАЧЕВА: Да, вот в этих юртах монгольских. И очень жалко, что сейчас все больше и больше людей об этом начинает узнавать и, скорее всего, скоро это превратят просто в туристическую зону...

КАНТЕР:...Процесс идет, то есть, то, что было сто лет назад... У этих уже есть антенны, параболические эти, да. То есть, они уже видят по телеку, что хотят. То есть, это уже... Процесс идет всегда. И "если что" настает всегда. То есть, наши фильмы – это письмо грядущим поколениям, потому что мы это "если что" успели зафиксировать и им передадим в том виде, в котором мы это успели поймать вот сейчас.

ЛИХАЧЕВА: А, еще одна сверхидея.

КАНТЕР: А еще такой прикол, этот образ Тибета у всех в головах, такой сказочный какой-то, восторженный Тибет, как маново видеть этих ребят-двоечников, которые в монастыре там, отошел наставник, они такие сидят, реально, такие гопнички прыщавые, и там раз, бумажку раз, уже отложили, они уже там что-то между собой перешептываются, сигаретку где-то там, за углом, еще курят – то есть, обычные люди, обычные люди.

Просто у них почему так много монахов – потому что у них в армии не служат они. А в Китае повинность – как у нас в совке была, то есть, если ты не работаешь, например, то ты, как это называется там, когда не работаешь, как это было там?

ЛИХАЧЕВА: Когда не работаешь – тунеядец.

КАНТЕР: Тунеядец, вот. Так за тунеядство, значит, тогда сядешь, например. Или штраф получишь, я не знаю, как у них это наказывается. Поэтому люди либо работают, либо служат в армии – потому там очень много солдат – либо идут в монахи. Монахи не служат. Тибетцам проще всего идти в монахи, потому что у них это денег много принесет в будущем.

ЛИХАЧЕВА: А каким образом это принесет деньги в будущем?

КАНТЕР: Там происходит карьерный рост, и в результате попадают в Лхасу люди, это самая последняя тема – попасть в Sera monastery, самый большой Лхасский монастырь, и в нем работать. И там просто уже люди приносят тебе за одну какую-то медитацию, молитву, что там, какое-то там, например, как это называется...

ЛИХАЧЕВА: Как все тривиально...

КАНТЕР:...Тупо мешок уже с деньгами просто ставится.

ЛИХАЧЕВА:...Как все не романтично, не загадочно...

КАНТЕР: Нет, романтично, романтично.

ЛИХАЧЕВА:...И не эзотерично как-то совсем.

КАНТЕР: Самая большая романтика – это верить в это. Вот Лавра, например, Печерская, или Тибетский монастырь – если ты веришь в это, он будет таким.

ЛИХАЧЕВА: Вы упоминали о фильмах, которые вы снимаете, для грядущих поколений, еще одна сверхидея, видимо, ваших путешествий. Что за фильмы, ваш любимый фильм, и вообще, что, правда, только вот эта идея – снять, чтобы потом люди просто посмотрели, как это было на самом деле?

КАНТЕР: Не только потом, сейчас тоже. Для многих, они же сейчас тоже там не были, даже тот же Тибет, про который мы сейчас, минутку назад, говорили. Это фильмы, которые помогут тем людям, которые не ходили куда-то, расширить свое сознание с помощью этих фильмов.

То есть, это фильмы не коммерческие, возможно, не рейтинговые, возможно, они вообще, на самом деле, никому не интересны, может быть, группе людей, там пять человек. Но этого достаточно, потому что эти пятеро, которые их посмотрят – то есть, пятеро, пятьсот, пять тысяч, не важно, – их прорубит что? Что мир прекрасен.

ЛИХАЧЕВА: Как вы думаете, а что вы такого знаете про человека, что, может быть, другие люди не знают, или не хотят знать?

КАНТЕР: Что знаю... Надо подумать, так быстро не отвечу, это слишком резкий вопрос, надо мне это подумать. Может быть, что-то такое... Некоторые люди, которые интересуются – вот вы спрашиваете много, сейчас много вопросов, но некоторым людям интересно это потому, что они хотят тоже пойти, например, или что-то. Такие люди, когда они приезжают ко мне в гости, какое-то время останавливаются – мне кажется в общении с ними, что-то они получают, что они не знали до этого, например. То есть, что-то – но что именно, лучше у них спросить, наверное, что они...

ЛИХАЧЕВА: Каждый получает, что хочет, по своему собственному запросу?

КАНТЕР: Да, кто-то, например, про тело не знает, что надо своим телом заниматься, например, чтобы быть здоровым человеком психологически, быть энергичным человеком...

ЛИХАЧЕВА: Вы материалист? Материя первична?

КАНТЕР: Материя? Нет, я не знаю, нет, это все одно. Нет такого, что это, материя? Материя – что это, микрофоны? Тогда нет, тогда это вторично. Но если это человек, если это зверь или дерево – тогда это одно и то же. То есть, это...

ЛИХАЧЕВА: То есть, вы не разделяете – "это дух, это душа, это тело, сосуд", там греха, не греха, непонятно.

КАНТЕР: Да нет, его можно разделить, но это бессмысленно, потому что если будет одно без второго, то это будет и то, и то ничем, или слабым чем-то, таким неполным. Потому что его вот эта идея, мира, настолько между собой замкнута во всех процессах, это такой гениальный сценарий во всех, вообще "сценарий" – даже слово такое дурацкое, "сценарий". То есть, так все правильно построено – и вес, и запах, и цвет, и давление, ветер, и вообще все настолько идеально собрано, что...

ЛИХАЧЕВА: Вы это для себя поняли в путешествиях, или в каких-нибудь, может быть, эзотерических или религиозных книгах...

КАНТЕР: Нет-нет-нет, я...

ЛИХАЧЕВА:...Или у вас был учитель, откуда это? Вот эта ваша картина мира – она откуда?

КАНТЕР: Только, наверное, в... Вообще, по жизни, потому что я очень против выступаю эзотерических всех этих штук, и религией...

ЛИХАЧЕВА: То есть, вы не эзотерик?

КАНТЕР: Да, да нет, нет.

ЛИХАЧЕВА: И вы – не религиозный человек?

КАНТЕР: Смотрите, мне близко православие, близко оно мне по духу, но в то же время сказать, что я православный человек и следую каким-то – нет. То есть, мне близко, например, звон колокольный, он мне очень близок, еще что-то, но, скорее, нет. Наверное, я скорее не религиозный человек. Скорее, нет.

ЛИХАЧЕВА: И, тем не менее, есть абсолютно четкое понимание, такое видение картины...

КАНТЕР: У каждого человека – свой путь. Если следовать какой-либо религии, все равно ты не достигнешь того, к чему ты там стремишься – к просветлению, или к попаданию на небеса. Только при условии, что ты своим личным путем пройдешь – вот тогда это возможно, личным. То есть, от чистого сердца проживешь свою жизнь, вот так тогда. А если это какой-то путь, ты его от ума прожил – это даже если ты духовный или материалист, это не важно, ты все равно только половину поймешь из того, что там вообще происходило, кто это...

ЛИХАЧЕВА: Главное – чистое сердце...

КАНТЕР:...Из того, кто понял.

ЛИХАЧЕВА:...Ум вторичен, да?

КАНТЕР: Нет, ум не вторичен, это ж... Если в человеке есть руки, ноги, голова, глаза – это все едино. Нельзя сказать, что ноги вторичны, после глаз.

ЛИХАЧЕВА: Смотрите, я... Да, я вам все время пытаюсь озвучить вот эту европейскую модель, когда вот это главное, это не главное, это за этим, такое линейное немножко мышление, вы, наверное, постоянно с этим сталкиваетесь.

КАНТЕР: Нет, не заметил.

ЛИХАЧЕВА: У вас этого нет, да? То есть...

КАНТЕР: Не задумывался, честно говоря.

ЛИХАЧЕВА:...Совершенно единая система, ничего нет того, что впереди, да?

КАНТЕР: Нет, есть всегда одно, что важнее другого.

ЛИХАЧЕВА: А, все-таки есть.

КАНТЕР: Есть всегда, но это касается действий. То есть, если ты, например, хочешь пойти с табуретом к океану и одновременно поселиться в лесу, то надо сначала сделать, что сердце тебе говорит – сейчас тебе хочется жить в лесу, в доме, в тишине, может быть, или идти с табуретом, песни, ра-ра-рам, к океану через все эти страны. То есть, вот что я имею в виду, одно, что важнее другого.

ЛИХАЧЕВА: Понятно. Мы спрашивали людей, которые гуляют на Чистопрудном бульваре, что, по их мнению, свобода, и что такое свободный человек.



(Опрос)

‒ Свобода позволяет человеку поступать так, как он считает нужным, с учетом его менталитета. Он может валяться на диване, просто окружающая среда не позволит ему это долго делать.

‒ Свободный человек в совершенном смысле – это творец. В непосредственном приложении – это человек, создающий что-то.

‒ Вообще свободный человек делает то, что он хочет, и всегда идет только на поводу у своих желаний. Когда его не сковывают никакие рамки и никакие общественные правила, ничего.

‒ Стандартное определение свободы – это "твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека". В рамках того, что не мешает другим – делай, что хочешь. Если это не мешает другим – то валяйся на диване.



ЛИХАЧЕВА: Вот это "валяйся на диване" – просто какой-то рефрен, с этого...

КАНТЕР: Я же вам говорил, что все думают, что это они идут на свободу, попадая назад, туда, в маму.

ЛИХАЧЕВА: Хочу – валяюсь, хочу – не валяюсь, да-да-да, это абсолютно правильно. А по-вашему, что такое свобода?

КАНТЕР: Свобода творчества, свобода мечтания, свобода... Но конечно, правильно и не подавлять интересы другого, то есть, действительно, жить по-доброму, чтобы человек другой тоже мечтать мог, как он мечтает. Но в первую очередь это свобода мечтания. Вот мечтаешь – просто дай своей мечте, пусти ее на свободу.

ЛИХАЧЕВА: Отпустить себя.

КАНТЕР: Свою мечту на свободу отпусти, и куда она полетит... Вот она летит, летит, ты думаешь... А потом ты смотришь: "Ага, это еще компромиссы, которые я себе взял окружным путем". То есть, вот я иду к мечте, вот такая, такая... С табуретом к океану.

А потом берешь на пути деньги какие-то, "мне нужен для этого автомобиль", ты начинаешь себя загружать какими-то, и пошел окружным путем, не напрямую, окружным, окружным, окружным... И вот это и есть несвобода мечтания. То есть, ты не свободно мечтаешь, потому что ты сразу себе вешаешь тупики какие-то, мешаешь себе мечтать.

ЛИХАЧЕВА: Что вас больше всего печалит в современном мире?

КАНТЕР: Печалит? Ну, есть печальные моменты, иногда близкие мне люди, когда я вижу, как их что-то мучает, когда их что-то, например, держит. Есть определенные факторы, когда действительно, когда, например, у тебя ребенок болеет, допустим, или еще какая-то штука, то есть, ты не можешь так расслабиться и так прямо вот...

Хотя, конечно же, можешь, на самом деле, можешь, потому что если ты умрешь, или твой ребенок умрет – все равно ж ты тогда примешь какой-то, и будешь жить как-то дальше. Но он жив, и ты жив, и вот эта штука. К смерти отношение надо многим изменить, потому что все умрут, однозначно все умрут. И если будем заморачиваться с тем, что вот, умру, страдать из этого – не надо.

То есть, обязательно надо как-то... И люди, которые из-за этого себя в тупики позагоняли, друзья мои близкие – вот тогда больно. То есть, вот человек, очень классный, ему сейчас свежий ветер дай просто, и он будет на крыльях лететь. Но нет, он говорит: "Да нет, нет, сейчас извини, я уже что-то сейчас нет". И у меня есть такие люди, очень классные ребята...

ЛИХАЧЕВА: Как вы думаете, люди вот эту свою силу теряют исключительно из-за внешних обстоятельств?

КАНТЕР: Не знаю, трудно сказать.

Честно говоря, не могу даже пока что точно сказать. Возможно, это связано с тем, что они в городах, может быть, город очень сильно вообще...

ЛИХАЧЕВА: Высасывает, да?

КАНТЕР:...Он так колбасит. Нет, он не высасывает, он предоставляет слишком комфортные условия, с которыми трудно бороться, очень трудно.

ЛИХАЧЕВА: Гасит. Хорошее слово – гасит немножко?

КАНТЕР: Гасит? Успокаивает, гасит, именно комфорт...

ЛИХАЧЕВА: Размазывает, как масло в бутерброде, да?

КАНТЕР:...Создает тебе комфорт, комфорт, он тебя как бы так нежно берет на руки, вот что. И в этом. То есть, все думают: "Нет, трудно, мы там работаем", – нет, в первую очередь не это. Наоборот, слишком комфортно, чтобы перестать работать, чтобы уйти в лес, не знаю, куда-то, пожить там, в тишине, одному. Может быть. А может... Хорошо, говорите. Простите.

ЛИХАЧЕВА: Да. Нет, подождите, договорите лучше вы.

КАНТЕР: Да я уже мысль эту забыл, так что давайте дальше.

ЛИХАЧЕВА: А вы тут про смерть сказали – а вы вообще в загробную жизнь верите, нет?

КАНТЕР: Да, но не в виде жизни – то есть, энергия по любому остается, это однозначно. То есть, вот эта фраза, что энергия никуда не уходит, что-то там по физике, она переходит из одного...

ЛИХАЧЕВА: Да-да-да.

КАНТЕР:...Это точно так и есть, только просто это может быть немножко более такое обширное взять понятие "энергия", то есть, они ограничивались, может быть, электроэнергией, или какой-то, но это реально так. То есть, она в нас, в каждом, и перетекает из нас в леса, в эти поля, в людей, во все это, вообще оно. И не только это касается планеты Земля, а вообще всего-всего, что... Это дух, Бог, арт напридумывал, не знаю.

ЛИХАЧЕВА: А еще у меня два последних вопроса. Во-первых, вы сегодня... Правда, это первый гость, который пришел, у нас с разными предметами приходили на эфир, но чтобы пришел с женой и с годовалым ребенком...

КАНТЕР: Ну, не надо "предметом", вы предметом прямо называете моего ребенка...

ЛИХАЧЕВА: Нет, нет, нет, я не сказала, что это предмет, я сказала, что с разными предметами до этого приходили. Но чтобы пришли с живым, да еще таким очаровательным ребенком и с женой, уложили его на подоконнике и сели в прямой эфир – вот это, конечно, сильно. Ваша жена, несмотря на то, что она сейчас стала мамой, тем не менее, ваш единомышленник?

КАНТЕР: Конечно.

ЛИХАЧЕВА: Она везде с вами. А вы ребенка тоже собираетесь годовалового брать в эту экспедицию?

КАНТЕР: Обязательно. Конечно, дело ж не в возрасте, дело ж совершенно не в возрасте. Потому что, например, путешественник. Слово "путешественник" мне не нравится, потому что путешественник – это такой цивильный какой-то человек с кредитной карточкой, который близко к жизни боится подойти, потому что там нет кондиционера, нет, где помыться, еще чего-то там. То есть, мне ближе слово "бродяга", по-украински – волоцюга, есть такое слово. Может быть, для вас оно какое-то немножко...

ЛИХАЧЕВА: Волоцюга?

КАНТЕР: Волоцюга, да. Негативный, может быть, для вас немножко это даст какой-то оттенок, но нет.

ЛИХАЧЕВА: Нет?

КАНТЕР: Поймите, что бродяга в смысле открытости к миру, что ли, такое. То есть, самое, мне кажется, важное, что можно ребенку дать, единственное – это любовь к миру. Любовь, показать, что мир – это не кухня, и не квартира, и не телевизор, и не что-то даже, не парк, и не детская площадка под твоим домом, а огромнейшая такая, что-то вообще такое.

С женой разговаривали, я говорю: "Ты думаешь, она будет это помнить все, что мы сейчас"... На плотах мы сейчас недавно, вот там она вокруг: "Вода, вода!", – пальцем показывает. То есть, "Помнить – нет, – она говорит, – не будет, скорее всего, конечно. Почти точно, что не будет помнить. Но она будет уже с детства знать, что мир огромен и прекрасен".

ЛИХАЧЕВА: Помнить не будет, но ощущения останутся.

КАНТЕР: Конечно.

ЛИХАЧЕВА: И самый последний вопрос, вы говорили об энергии, которая может потом перетекает каким-то непонятным образом, в космос, в леса, в поля и так далее. Такой, вообще, попсовый вопрос, просто даже интересно – а если предположить, что вы умрете когда-нибудь, как и мы все, и ваша энергия куда-нибудь перетечет. Вы бы кем хотели быть в следующей жизни?

КАНТЕР: Нет, оно у меня так не бывает, что кем бы я хотел, это не имеет значения, потому что кто с вами сейчас говорит – это говорит мой мозг, понимаете. То есть, языком, на русском или украинском, или не важно, говорит мой мозг. А что это вот, это вот – оно ничего не хочет. Оно не хочет кем-то быть, понимаете? Вот что.

ЛИХАЧЕВА: Еще раз напомню, у нас сегодня в гостях был... Вы сказали, что вы не любите это слово "профессиональный путешественник". Тогда назову вас волоцюга, да?

КАНТЕР: Волоцюга.

ЛИХАЧЕВА: Волоцюга, Леонид Кантер. Вы так же являетесь продюсером и режиссером. Когда вы, в марте отправляетесь в четвертую экспедицию?

КАНТЕР: 27 марта.

ЛИХАЧЕВА: А возвращаетесь?

КАНТЕР: 27 марта мы заканчиваем проект, а слово "возвращаемся" тоже бы я не хотел бы употреблять. Кто куда, дело такое. Мы несем табурет к океану.

ЛИХАЧЕВА: Но если будете проходить с вашим табуретом мимо Москвы в следующий раз – заходите к нам как-нибудь еще.

КАНТЕР: Спасибо большое.

ЛИХАЧЕВА: Будет невероятно приятно.

КАНТЕР: Спасибо.

Блог автора – матеріал, який відображає винятково точку зору автора. Текст блогу не претендує на об'єктивність та всебічність висвітлення теми, яка у ньому піднімається. Редакція "Української правди" не відповідає за достовірність та тлумачення наведеної інформації і виконує винятково роль носія. Точка зору редакції УП може не збігатися з точкою зору автора блогу.