Сострадание основывается на принятии реальности. Культурный диалог
Беседа с чеченским другом
Рустам: Многие мусульмане описывают демона по имени Дачжол как человека с одним глазом. Глаз имеет особое значение. Люди отождествляют его с некой системой. Когда этот Дачжол придет на землю, он будет обладать большой силой, выдавая себя за Бога. Он будет способен оживлять мертвых, в одной руке неся огонь, а в другой показывая рай и те люди, которые поверят в это и захотят попасть в рай, показанный этим демоном, очутятся в аду.
Он будет легко превращать правду в ложь. Все это я рассказал, чтобы подвести к тому, о чем говорили вы, Сэнсэй: о желаниях и обмане чувств, более того, сейчас подменяются сами понятия, даже такие как сострадание, любовь, все чувства подменяются суррогатами. Например, любовь все воспринимают такой, какой видят в телевизоре, а радость – это значит купить какие-то особые домашние туфли и носить их в трехэтажной вилле. Если купите колготки такой-то фирмы, то будете так же радоваться как девушка-модель, которая их рекламирует, показывая голливудскую улыбку. Таким образом в самой сансаре мы обнаруживаем еще одну сансару – очередную иллюзию.
Тэрасава-Сэнсэй: Важным моментом здесь является разделение. Мы сами – часть Cансары и не должны стремиться отделиться от нее. Такое чувство, которое всех объединяет, является очень важным. Без него у нас никогда не появится истинное сострадание. Если что-то отвергать и не принимать, то общее не проявится. Так, например, глупость является общей, присущей всем. Это не то, что можно просто отвергнуть. То же с гневом и другими чувствами – мы не отделяем себя от них, мы тоже часть всего общего, окружающего нас мира. Чувство общности является естественной почвой для сострадания. Если мы будем отвергать реальность, то реальность отвергнет нас, то есть мы утратим чувство реальности. Есть общее, мы – часть сансары и потому обладаем чувством сострадания; "со" – значит чувствуем вместе, сочувствуем, сопереживаем.
Глупость – не причина, чтобы отвергать глупость. Глупость – это причина для сострадания: как освободиться от глупости. Есть причина для действия и взаимодействия. Глупость не должна стать причиной для того, чтобы отвергнуть ее и забыть об этом. Глупость – это общее чувство, которое мы разделяем с другими людьми. Она же является причиной для освобождения, а не отвержения. Сансара – часть всех нас.
Если мы отвергаем сансару, то отвергаем себя. В отвержении заключена большая опасность. В этом пункте Учение Будды совершенно расходится с пониманием монотеистических религий, коренящемся в Библии и священных книгах иудаизма, скрытый дуализм которых никогда не приведет к единству.
Рустам: Но это же невозможно, Сэнсэй, чтобы был мир.
Тэрасава-Сэнсэй: Реальность – это единство. Когда в нас – все, мы являемся всем. Этот важный пункт утерян. Поэтому я не верю в библейские истории пророков Адама, Авраама, Моисея, в них уже содержится программа для разделения. Первородный грех – это дуализм. Более важны кротость и открытость ко всему.
Рустам: Это значит децентрализироваться? Нет ли в этом противоречия: принимать все, не уделяя этому внимания, то есть, как говориться, не привязываясь. Как можно убрать внимание?
Тэрасава-Сэнсэй: Здесь нет противоречия, внимание и невнимание сосуществуют. Принимать все и не беспокоиться ни о чем не противоречат друг другу. Качества и природа не отвергают друг друга. Настоящий доктор ощущает симптомы пациента и по этой причине хочет избавить его от них. Сострадание и сочувствие присущи каждому человеку, но если это теряется, мы перестаем ощущать сострадание. В этом есть большая опасность. Если поставить каменную преграду между внутренней и внешней стороной, очертив личное "эго", то, конечно, ничего не будешь чувствовать с внешней стороны, потому что нет связи между сторонами. Если есть сострадание, то не сможешь ничего отвергать. Отвергаешь, лишь когда нет сострадания.
Таков внутренне присущий конфликт дуализма – разделение на ту и эту стороны. Если есть разделение, то нет сострадания. Значит, можно уничтожить противоположную сторону, убить противника. В этом реальная опасность религии. Потому что религии провели эту черту разделения. С таким отношением откуда взяться состраданию? Разделение – это отвержение реальности и таким образом отвержение истины. Тогда истина также отвергнет нас. С самого начала в религии заложены предпосылки для катастрофы. В конечном итоге – остается лишь одно разрушение. Поэтому я считаю сострадание настолько важным. Если вы не отделяете себя от всего остального, то у вас появится сострадание. Ведь невозможно отвергать себя.
Вы – это все, все – это вы. Если отвергать хоть какую-то малую часть, то это равнозначно самоубийству. Сострадание же может достичь всего. Почему? Потому что вы принадлежите всему и все есть вы, нечего разделять. Только так может появиться мудрость, чтобы увидеть реальность. А если с самого начала существует разделение, то мы не видим другую сторону. И отношения взаимопринадлежности и проникновенности не возникает, оно остается утраченным с самого начала. Это называется внутренне присущим конфликтом. Вот почему я не верю в библейские истории: грехопадение Адама и Евы, наказание их Господом, братоубийство. Почему мы должны верить в эти истории? В них уже содержится предпосылки для разделения.
Рустам: Эти истории показывают разницу между хорошим и плохим. Будьте хорошими. В те времена эта программа была эффективной, сейчас времена другие и люди научились превращать философию в форму, правила.
Тэрасава-Сэнсэй: Проблема в том, что только эти истории записаны в священную книгу. Ведь существуют миллионы других историй, почему выбор остановился только на этих? Почему была проведена одна линия, когда их может быть бесконечное множество? Ведь это своего рода насилие. Если нет почвы для сострадания, то как мы можем принять друг друга?
Рустам: Сэнсэй, вы верите в объединение и возможность установления мира? Ведь разделение всегда остается.
Тэрасава-Сэнсэй: Если общность – это реальность, то, отвергая реальность, добьешься лишь того, что она отвергнет тебя. Так невозможно установить мир.
Рустам: Я не могу этого понять.
Тэрасава-Сэнсэй: Никто не верит в возможность мира и в общность. Но если это реальность, то таким неверием и нашими суждениями она уже отвергается. В результате невозможно достичь реальности. Мир возможен, поскольку он есть реальность, но если ты отвергаешь ее, то не можешь его обрести. Поэтому неспособность обрести мир – это твое поражение и некого больше обвинять в этом. У меня есть следующее сравнение: если есть машина, шофер, дорожная карта, но еще нет бензина и искры из свечи, то машина не поедет. Искра зажигания и есть сострадание, которого недостает. Чтобы вылечить весь мир необходимо действие, исходящее из безграничного сострадания. В этом наша цель, а не в том, чтобы отвергать и разрушать.
Это не иллюзия, не обман, это реальность. Обман – это когда скрывают реальность. Пробуждение к реальности – настоящее лекарство. Такая целеустремленность может появиться, когда мы, обнаружим сострадание внутри самих себя. Это не приходит извне...
Вот скифы не оставили после себя никаких материальных монументов, за исключением курганов. Они не строили больших городов в их жизни государство как система отсутствовало. Это вовсе не означает, что они находились на примитивном уровне развития. По моему мнению, с которым не согласны пока еще ученые, скифы на многие века в своем духовном развитии опережали цивилизации, существующие в то время. Из их духовности позже возникли буддизм, христианство и даже ислам, на самом деле все эти религии лишь измененные устоявшиеся формы скифской духовности. Скифы не создавали государства, никаких политических систем, не записывали историю, не создавали религию. Но это не значит, что у них не было ничего важного. Как человеческие существа они обладали истинными достоинствами, честью, храбростью, непривязанностью к материальному, бесстрашием перед лицом смерти, способностью к самопожертвованию, отсутствием эгоизма, великим героизмом, настоящей дружбой, способностью хранить клятву. Без всяких записанных законов и систем.
Рустам: На территории Чечни есть курганы: наверное, там тоже когда-то были скифы. У скифов, наверное, было что-то общее с монголами времен Чингисхана, который на своем пути убивал многих людей, но другим при этом, как оказывается, ничего не навязывал.
Тэрасава-Сэнсэй: С моей точки зрения, духовность монголов была уже очень низкого уровня, ее невозможно сравнить со скифской.
Рустам: Какова была цель, задача этих скифов? Чего они добивались.
Тэрасава-Сэнсэй: У них не было никаких материальных целей.
Рустам: Почему они тогда убивали людей? Если не строили цивилизаций, не создавали городов.
Тэрасава-Сэнсэй: У них была космическая мифология.
Рустам: А может быть, у них была дьявольская идеология?
Тэрасава-Сэнсэй: Нет, конечно. Похоже, что чеченцы и скифы очень близки. Ты сам скиф.
Рустам: Чеченской объективной истории не существует. Достоверно можно сказать, что хуриты и урарту – предки чеченцев. В Армении есть много наименований мест, которые можно понять, только зная чеченский язык. После распада Урарту и появилась Чечня, где каждый род строил себе башню и, можно сказать, не было никакой государственной системы.
Тэрасава-Сэнсэй: Когда я первый раз посетил Чечню, то сразу же почувствовал ее уникальность. Много общего оказалось с тем, как функционирует Сангха. Конечно, когда говорится о Сангхе, прежде всего имеется в виду монашество, но сами правила внутри семьи, отношения между родственниками у чеченцев очень близки к правилам Сангхи, в том числе как встречать гостей, ухаживать за ними, какое положение занимает женщина, как старший брат заботится о младших, как ведут себя в присутствии старших, за столом, как служат другим. Все это – неизменные естественные неписаные правила, в которых удивительным образом, равномерно распределена ответственность между членами семьи. Это очень напоминает монастырские правила. Представьте себе мое удивление: когда я первый раз попал в Чечню, то сразу же отметил схожесть этих правил. Я не ученый и не обучаю других антропологии и культуре.
Рустам: Сейчас все сильно изменилось. Как будто сосуд разбит и содержимое вытекает.
Тэрасава-Сэнсэй: Это началось во время первой войны. Я наблюдал это...
Рустам: Что вы думаете обо всем этом? Стоит ли адаптировать эти древние ценности к новому времени?
Тэрасава-Сэнсэй: Трансформация неизбежна, но главное – должен быть очищен и исцелен дух. Это единственный путь выживания для Чечни. Скифский образ жизни постепенно исчез, но чеченцы каким-то чудом сохранили его. Скифы добирались и до Индии. Их образ жизни трансформировался в образ жизни Сангхи – общины свободных духом, где отсутствует подчинение хозяину, а есть сообщество свободных от любой государственной системы, духовно независимых людей, живущих вместе. Но внутри Сангхи есть строгий кодекс поведения, основанный на уважении и благородстве, мудрости, сострадании, стремлении к высшему идеалу. Это сохранилось в форме Сангхи. Реальные качества характера скифов умерли. Род Будды был уничтожен, наверное я уже рассказывал тебе об этом, когда мы вместе были в Индии. Он был видимо, последним скифским родом.
Как только я попал в Чечню, то немедленно осознал это единство, этот неписаный закон поведения общества.
Рустам: Телевизор уничтожает все это.
Тэрасава-Сэнсэй: Да, телевидение разрушает дух общности. В Японии первое, что исчезло из культуры, это местные деревенские народные фестивали, которые были очень важными. Они хранили культуру на протяжении сотен поколений, но погибли с появлением телевидения. Похожие процессы идут в Индии. То же можно сказать и об американских индейцах. Родители перестали общаться с детьми. А дедушки и бабушки перестали контактировать с внуками. Контакты между четырьмя поколениями были прерваны и культурная преемственность, обычно передающаяся устно исчезла. Когда устная передача исчезла, культура умерла. Ученые еще не обнаружили этой зависимости. Вместо этого появился поток запрограммированной глобальной информации на английском языке, манипулирующий сознанием людей.
Рустам: Зато появился телефон, Интернет и возможность общаться приватно например с девушкой, что в Чечне, скажем, невозможно. А когда женщина и мужчина остаются одни, тогда третьим появляется Сатана – так говорится в исламе. Таким образом телефон и Интернет – это не просто новшества. Это страшные новшества.
Тэрасава-Сэнсэй: Я никогда не испытываю желания общаться через Интернет.
Рустам: Интернет – это нормальная, практичная вещь, с одной стороны. Я не говорю о развитых цивилизованных обществах, например, Японии, но в Чечне, где правила поведения нигде не записаны и все контролируют друг друга, репутация превыше всего. Потому что все взаимосвязано. Есть групповая ответственность. Нет никакого суда. Если совершил преступление, убил кого-то, то убьют тебя, не сегодня, так через триста лет. Но сейчас чеченцы в России и Европе смотрят мексиканские и российские сериалы, не общаются ни с дедушками ни с бабушками. Старики потеряли авторитет еще во время первой войны. Молодежь стала дерзкой и перестала уважать стариков, потому что всем видно, как они себя ведут. Муфтий, например, сотрудничает с русскими и т.д. Существует странный постоянный конфликт. Как выйти из него?
Тэрасава-Сэнсэй: Как трансформировать все это – большой вопрос. Что потерять, а что сохранить?
Рустам: Чеченцы действительно перед дилеммой: что оставить и взять с собой, на что потратить время, а на что не стоит. Может быть, стоит подготовиться к новому?
Тэрасава-Сэнсэй: В каком направлении трансформироваться, я не знаю. Последние двести лет Япония перенимала и совершенствовала систему западного развития, боролась с Британской империей (Pax Britania), сильнейшей и крупнейшей империей в истории, которой никто не смог сопротивляться: ни Южная Азия, ни Африка. И только одна Япония бросила вызов. Единственные представители не белой расы – желтые японцы оказали военное сопротивление империи белых.
Сейчас в Китае, к слову, все думают, что японцы пришли туда в годы войны, чтобы воевать с китайцами, но на самом деле японцы сражались с империей, контролировавшей в то время всю Азию и Африку. Но что при этом потеряла Япония? Она была полностью разрушена атомными бомбами, к тому же до сих пор вся Азия ненавидит японцев, и Корея, и Китай до сих пор не могут простить Японию. Но Япония воевала не против азиатских народов, а против белой империи, покорившей весь мир. Конечно, японские солдаты сделали много плохого, бесспорно. Но это только часть истории. Полная картина требует более глубокого анализа. Япония при этом утратила много хороших традиций и собственную духовность. Перед тем как потерять свой дух, японцы стали милитаристами и националистами, расистами и боролись со всеми белыми до тех пор, пока на Японию не обрушились ядерные бомбы.
Поэтому мы можем сказать, что в данном случае традиции оказались плохими, национализм был ошибочным, полагающимся на религиозную доктрину. Японский милитаризм возник из так называемой традиционной религии Синто. В ней считалось, что все японцы – потомки богов и только японцы – особый народ, обладающий божественным происхождением, а все остальные – нет, а что касается белокожих, то они вообще не люди, а дьяволы. Такой экстремизм развился из традиционных верований, искусственно деформированных в националистический милитаризм, который по сути не отличался от фашизма.
Блог автора – матеріал, який відображає винятково точку зору автора. Текст блогу не претендує на об'єктивність та всебічність висвітлення теми, яка у ньому піднімається. Редакція "Української правди" не відповідає за достовірність та тлумачення наведеної інформації і виконує винятково роль носія. Точка зору редакції УП може не збігатися з точкою зору автора блогу.
