Осенний этап войны
Он же – третий.
Первый (весенний) этап – несостоявшийся блиц-криг России с захватом Киева.
Второй (летний) – продвижение российских оккупантов на Юге и Востоке, но, все же, без ожидаемого результата.
Третий (осенний) – в предверии контрнаступления Украины и ставки России на холода. Победы ВСУ, которые мы наблюдаем за последнюю неделю на Юге и Востоке, – очень вдохновляют. Возврат Изюма в Харьковской области под контроль Украины как одного из важнейших стратегических железнодорожных и логистических узлов на Востоке – вторая по значимости победа ВСУ после предотвращения оккупации Киева. Теперь задача, о чем говорят украинские военные и западные разведслужбы – удержать освобождённые территории. Ну и продолжается контрнаступление и на других направлениях (в то числе Херсонском).
При этом расчёт России понятен – окопаться на территории, занять стратегические участки (включая шантаж украинскими атомными электростанциями), пытаться перевести военную оккупацию в политический результат. И если Россия несёт военное поражение, она тут же наносит удары по гражданским объектам и объектам инфраструктуры.
Задача Украины – подготовиться к контрнаступлению (если под этим понимать полный возврат), прогнав оккупанта со стратегических направлений.
Но будет и четвёртый этап (зимний). Это понятно. Прогнозы западных спецслужб готовят к затяжной войне. В этом этапе есть общий фактор для всех сторон – Украины, Запада, России. Это внутренний фактор, когда кроме военной составляющей добавится ещё и полит/экономический.
Но, знаете, как бы это парадоксально ни звучало: Россия, которая считает, что больше всех контролирует ситуацию внутри, может столкнуться с абсолютно непредсказуемыми проявлениями.
Набор проблем для Украины и части стран ЕС – понятен. Украине надо будет пережить холода, Западу – риск политических кризисов (и дальше – риск возможного ослабления единства) на почве роста цен на энергоресурсы.
А вот в РФ, где все как "потемкинская деревня", и контролируемость удерживается исключительно на администрируется и силовом ресурсе, может произойти много всего неожиданного (для самой РФ). Правда, не так быстро, с учётом, все же, сохранявшегося контроля над информпространством.
Именно поэтому западные прогнозы войны ориентированы на длительный период. Но не только поэтому. А ещё и потому, что победа для Украины сейчас означает возврат к границам 1991 года, то есть, включая Крым.
Что касается РФ, то две концепции государства-стены, изоляционистские концепции – уже не работающие.
Первая – "Одиночество полукровки" (название статьи Суркова) – предусматривающая войну. Мол, война – это нормальная форма международной политики. Но это война, в которой увязла сама Россия, которая в итоге обернулась спецоперацией против самой РФ.
Вторая, более ранняя – "Остров Россия" (статья Цимбурского) – предусматривающую особость от Запада. Не война, а особый путь. Но чтобы этот вариант мог реализоваться, нужны понятные ценности и современная экономика – ни над чем таким в Кремле даже не думают. Метафизика – это, типа, "русский мир". Смешно. Особенно, когда об этом говорит Кирилл. Что это за метафизика такая, которая строится на стремлении не демонстрировать лучшие образцы, а просто уничтожать других. Это не метафизика.
Удерживать ситуацию внутри РФ за счёт замещения внутренней проблематики внешней, которая свелась исключительно к войне, будет все сложнее и сложнее. А значит – актуализируются, допускаю, внутренние процессы – и на уровне верхнего слоя (элит), и постепенно на уровне нижнего слоя (глубинного народа).
Где-то в около/Кремле это начали чувствовать ещё год, раз начали искать формат замены исчерпавшей себя "суверенной демократии". Изменения в Конституцию с обнулением срока и новым органом, затем прохождение в Госдуму такого проекта, как "Новые люди" (для создания видимости обновления и присутствия типа "либерального крыла"). Но война обнулила все эти заготовки, всю эту кажимость и видимость. Это как одновременно реализовывать прямо противоположные сценарии.
В итоге, Россия столкнётся не только с необходимостью другого внешнего курса, но и с поиском модели транзита внутри страны.
На Западе, думаю, это понимают. И видят новый риск – России как большого пространства непрогнозированных процессов.
