Фатальная стратегия
ТЕКСТ ЕВГЕНИЯ МИНЬКО,
главынй редактор журнала "Телекритика"
Нападение отморозка на Анатолия Ульянова – ожидаемое прибавление к череде телефонных угроз и провокаций против этого журналиста.
И вина Ульянова в активизации дегенеративных слоев населения очевидна – он стал слишком заметен. Для представителя журналистской профессии сегодня – это непозволительный грех.
Право, почти невозможно назвать иного отечественного (тем паче пишущего о культуре) журналиста, вызывающего столько эмоций, как Анатолий Ульянов. Иной раз благообразные, интеллигентные, казалось бы, коллеги Анатолия, при его упоминании начинают возмущенно захлебываться слюной, ругаться, или, в крайнем случае, стыдливо похохатывать. Можно не сомневаться, что нашлись журналисты, с ухмылкой одобрения встретившие новость о последнем инциденте с применением рукоприкладства.
Это понятно. Ведь Анатолий Ульянов – главное явление украинской публицистики 2000-х.
Он единственный среди своих коллег, кто создал свою отличительную образную систему и свой язык. Будучи знакомым с теорией и практикой современного искусства, Ульянов хорошо знал важность радикального, шокирующего жеста в эпоху информационной пресыщенности. Только таким образом можно быстро обратить внимание инертной аудитории на свое сообщение. И хотя этот жест дает почву критикам Ульянова для обвинений в пустопорожнем павлиньем эпатаже и излишней цветистости его текстов, упомянутое выше сообщение у него всегда имеется.
Уже изобретя свой язык, Ульянов достиг того, на что у иных журналистов уходит целая жизнь, и порой уходит безуспешно.
Ульянов также смог понять, что для настоящей журналистской, публицистической деятельности требуется свое уникальное видение, свой метод осмысления реальности. А журналистская рефлексия фактически всегда подразумевает конфронтацию с истеблишментом и общепринятыми представлениями о приличиях, обычно подводимых под черту ханжества.
Руководствуясь этими элементарными профессиональными правилами, Анатолий Ульянов достиг интереса аудитории, впечатляющего для его возраста и при его невписанности в медийную номенклатуру.
Когда в Киеве, европейской столице, живущей постыдно бедной художественной жизнью, открывается выставка или же новое выставочное пространство, то внимание заинтересованной в этой сфере человеческой жизни аудитории будет обращено, по большому счету, к критической реакции одного единственного журналиста – Ульянова.
Программу канала М1 "Министерство премьер", сценарием которой предусмотрено присутствие в студии журналистов, стоит смотреть уже только потому, что в ее эфире Ульянов яростно и методично разрывает на части эстрадных королей пошлости, мнящих себя аристократами духа.
Он фактически возглавил в глазах неравнодушной общественности борьбу с незаметно подкравшейся морализацией общества. Той самой, что основана на законе, написанном сегодняшним киевским мэром.
Но при этом свою журналистскую карьеру Ульянов построил исключительно на работе в собственной "Прозе". Лишь последний год он является заместителем главного редактора журнала "Шо", а его сотрудничество с программой "Первая экспедиция" на "Интере" несколько лет назад было нужно, скорее, только самой этой программе.
Естественно, что одним фактом своего появления на арене Ульянов оказался антиподом сообщества околокультурных журналистов – этого пропитанного алкогольными парами содружества, то воспевающих собственную социальную невостребованность, то желающих при помощи должности наладить личную жизнь, или подыскать халтурку, оброненную с плеча теми, чьи дела и произведения журналисты должны беспристрастно анализировать и критиковать.
Такое околокультурное журналистское сообщество работает исключительно во имя кражи у искусства его трансцендентных качеств. Такие тритоны пера могут лишь воспроизводить заложенные в их уши формулировки напыщенных знаменитостей, или своих собственных менеджеров проектов.
Однако дело не только в профессиональной сегрегации журналистского сообщества, но и в поколенческой.
Поколение журналистов, заявивших о себе в 2000-е годы, к которому автор относится сам, оказалось болезненно скудным на таланты. Под стать царящей эпохе приспособленчества, предательства (в первую очередь, предательства идеалов), невыразительности и интеллектуального убожества. У этого поколения есть шанс запомниться умением обслужить любую власть (ее культурные, экономические и поведенческие императивы) и неумением придать жизни своей аудитории какой-либо стоящий смысл. Болотом беспомощных писак и подставок для микрофона, не ведающих, что слова можно складывать в предложения, которые хотелось бы цитировать, а не плюгавые отписки. Фигурантами монотонной журналистики тотального конформизма, в которой даже поиск своего собственного голоса может восприниматься как вызов.
Журналистское поколение 2000-х было уравновешено медиабоссами, вцепившимися в свои слишком часто незаслуженные служебные кресла. Лелеющими близость к хозяевам, финансирующими медиапрожекты. И этой близостью, а также использованием особого птичьего языка (включающего словосочетания "фокус-группа", "целевая аудитория", и "контрпрограммирование") выписывающими себе индульгенцию за собственные некомпетентность, отсутствие визионерства и творческой смелости, необходимых для создания по-настоящему важного, запоминающегося, нужного аудитории СМИ.
Не будем при этом забывать, в каком мещанском, нищем духом пространстве мы живем.
Это пространство, в котором самые популярные радиостанции – те, что транслируют тюремные запевы.
Самые популярные журналы – те, что публикуют интервью королев красоты с собачьими лицами о том, в какой позе правильно достигать жизненного успеха.
Самые популярные газеты – те, в которых есть минимум одна статья о мальчике-линолеуме, который при первых признаках опасности сворачивается в рулон.
А главенствующий жанр, объединяющий все медиа – репортаж с праздничного собрания радующихся жизни людей с рыбьими глазами и засаленными пачками денег в штанах.
Вся эта медийная амальгама воспитала не только соответствующую аудиторию, понятия не имеющую о том, что такое критическое осмысление. Она также воспроизводит соответствующее журналистское сообщество, которое мы знаем сегодня.
Перед лицом такого общества и такого сообщества коллег избранная стратегия Анатолия Ульянова, которая является всего лишь правильной журналистской, фатальна для него самого.
Но она живительна и жизненно необходима для ульяновых.
Ниспровергающих напомаженные лицемерные авторитеты, а не пресмыкающихся перед ними.
Подрывающих источающие запах гнили устои.
Умеющих распознать отвратительное и не жалеющих сил на борьбу с ним.
Не боящихся насмешек косных обывателей, пробравшихся во все социальные лакуны.
А обнаружив на своем пути прекрасное и достойное, знающих, как описать его так же пламенно, как привыкли выражать свой гнев.
Когда каждый журналист поймет, что он сам – "Анатолий Ульянов", эта журналистская стратегия окажется фатальной для тлеющего свинарника, за которым мы так часто предпочитаем отстраненно наблюдать.
Для современного украинского общества.
ТЕКСТ ЕВГЕНИЯ МИНЬКО,
главынй редактор журнала "Телекритика"
см. также:
"Братство" взяло на себе відповідальність за побиття Ульянова
Дмитро Корчинський заперечив причетність "Братства" до побиття Ульянова
Блог автора – матеріал, який відображає винятково точку зору автора. Текст блогу не претендує на об'єктивність та всебічність висвітлення теми, яка у ньому піднімається. Редакція "Української правди" не відповідає за достовірність та тлумачення наведеної інформації і виконує винятково роль носія. Точка зору редакції УП може не збігатися з точкою зору автора блогу.
