Неизвестная афганская война: восстание советских пленных в Бадабере. Ровно двадцать один год назад закончился вывод армейских частей СССР из Афганистана.
Операция по поддержанию правительства ДРА, которая началась в далеком декабре 1979 года и планировалась завершиться через несколько месяцев, растянулась на долгие десять лет.
Четырнадцать с половиной тысяч советских матерей получили сыновей в цинковых гробах, при этом 63 украинские семьи до сих пор не знают, где находятся их дети.
А где-то там, в далеких горах и сегодня живут пропавшие без вести наши соотечественники. Андреи давно уже стали Мухаммедами, Василии превратились в Исламуддинов, а Викторы привыкли, что зовут их Абдулла. Слезы матерей их не трогают. Больше двух десятков лет назад они стали под зеленое знамя Аллаха и с тех пор вместо Библии читают Коран. Многие сделали это не по своей воле, их принудили, а они потом привыкли. Но были и такие, которых сломить не удалось...
На территории Пакистана в 1984 году существовало несколько лагерей афганских беженцев, в которых были организованы специальные центры по подготовке моджахедов. Учебный центр имени святого Халеда ибн Валида размещался в лагере рядом с аэродромом Бадабер. Именно оттуда, кстати, в 1960-м вылетел самолет-шпион "У-2", пилотируемый Пауэрсом. Сбил его, тоже, кстати, украинский пилот, вернее, летчик-украинец.
Эта база принадлежала партии "Исламское общество Афганистана". Руководителем центра был майор пакистанской армии Каратулла, имевший шестерых американских советников. Каждые полгода учебный центр выпускал трехсот моджахедов. Общая площадь базы – полтысячи гектаров. Кроме палаточного лагеря там располагались склады с оружием и подземные тюрьмы. О том, что в них удерживали советских военнопленных, знали единицы.
...Валентин Дубина призвался в армию в 1984-м. Восемнадцатилетнего парня "покупатели" выбрали к себе в мотострелки. Небольшого роста, худощавый, как раз для пехоты. Сначала была учебка в Харькове, где командиры и все, кто оставался на Родине, с боязливым стыдом и сочувствием поглядывали на ребят из его подразделения: и первые, и вторые знали, что тем предстоит отправиться в Афганистан. Однажды кто-то попытался пошутить над ними, воскликнув некстати: "Инч Алла!" (на все воля Аллаха). Но будущие воны-интернационалисты в плохие пророчества не верили, война их не беспокоила. Им было даже интересно. Ничего удивительного: юношеский кураж, веселая компания, земляки рядом – чего волноваться? Наоборот, с восхищением слушали рассказы инструкторов о далекой непонятной стране, о моджахедах, о каком-то Аллахе, ради которого они воюют и умирают. О своей смерти ребята не задумывались, по крайней мере, вслух. Однако в письмах домой никто не сообщал, что отправляется в Афганистан. И потом, описывая армейскую жизнь в чужой стране, никто не писал правды. Правды о войне.
Валентин отслужил уже год. Три месяца из него провел в Афгане. В боевых действиях особо не участвовал, задачи его части были скромными: охраняли посты. За все время только пару раз обстреляли, когда караваны проходили. Солдаты между собой не раз говорили – повезло с местом службы. Но не Валентину.
Свой последний день в качестве советского солдата он помнит хорошо. Горы излучали тепло и светились от солнечных лучей. Никаких взрывов и стрельбы не было слышно уже несколько дней, и солдатская почта разносила весть о скором окончании войны. Но для Валентина Дубины в этот день она по-настоящему только началась. Парень отправился за водой и неожиданно увидел возле себя нескольких вооруженных людей. Те подошли и спокойно приказали следовать за ними. Солдат покорился – он был без оружия, навыками боевых искусств, как десантники или спецназовцы, не владел, да и не помогли бы они в тот момент никому. Так тихо и увели. И именно так были похищены большинство наших военнослужащих. В боях пленных брали очень редко, ведь живыми в руки давались единицы шурави. О зверствах моджахедов знал каждый воин-интернационалист, поэтому последнюю пулю оставлял для себя.
Взять живым бойца на месте сражения считалось у моджахедов большим успехом, редкостной удачей, поэтому операции по захвату пленных они преимущественно проводили в относительно спокойных районах. И объектами охоты становились неосторожные, расслабленные "тыловым" спокойствием солдаты.
Валентина вели несколько дней, переходя из кишлака в кишлак и заметая таким образом следы на случай погони. Куда его ведут, сколько придется идти и чем закончится поход, он не знал. Шел, пока двигались ноги, хотя переходы длились по пять-шесть часов, и это было невероятно тяжело. В каждом из кишлаков пленник встречал своих сограждан, плененных раньше. Через несколько суток оказались на перевале Саланг в одном из крупных гарнизонов моджахедов. Там Валентин встретил многих ребят из Украины и России, немало было и азербайджанцев. О том, как сложилась судьба большинства из них, он сейчас ничего не знает. Известно ему лишь, что Алексей Оленин до сих пор живет в Афганистане, у него там семья. Алексей Тихонов вернулся на родину и поселился в Узбекистане. Николай Выродов тоже оказался потом в Союзе, но до наших дней не дожил, умер. Где другие товарищи по оружию и несчастью, неизвестно.
Всех пленных готовили к длительному переходу. Они понимали, что рядом с войной их не оставят, слишком большим было бы искушение бежать к своим. Афганцы запасались рисом, теплой одеждой, овечьими шкурами и водой. Пленных заставляли искать и собирать в мешки коровьи лепешки. Дров не было, да и высохший навоз легче дерева, а потому в походе нужнее. За водой шурави под конвоем отправлялись за 3 километра в низину и приносили по 20 литров каждый. Таких ходок каждый из них в сутки должен был сделать десять.
Дорога через перевал была изнурительной и, казалось, бесконечной. Она заняла семь суток, шли ночью, а днем отсиживались в пещерах. Никто не знал, что их ждет в плену, но каждый стремился к единственной цели – выжить. На одной из баз воинов Ислама, замаскированных под лагерь афганских беженцев, и решилась судьба Валентина Дубины. Измученный дорогой, со стертыми в кровь ногами, он физически не мог продолжать путь. Его поставили перед выбором: или оставят здесь, или отправят в пакистанскую тюрьму, где надо будет ждать либо выкупа, либо же смерти. Солдат подумал, все взвесил и сказал, что остается.
Дороги назад, в Союз, для большинства пленных тогда не было. Всех ждала судьба дезертиров, об этом им рассказывали моджахеды и даже показывали советские военные инструкции и документы. Валентину тоже их продемонстрировали афганцы, сказали, что обменяли в свое время у какого-то советского командира на несколько граммов гашиша. Тем более, он уже получил письмо от товарищей из своего полка – передавали много дней оказией через афганцев – и понимал, что возвращаться нет смысла, дома встретит тюрьма.
Потому и ждут до сих пор сотни матерей своих сыновей. Восемнадцатилетние пацаны попросту боялись возвращаться из плена, ведь не хлеб с солью их встречал бы, а колючая проволока колонии и баланда. По примеру их дедов из предыдущей великой войны.
Из воспоминаний Валентина Ровнера, руководителя союза ветеранов Афганистана Красноперекопска:
"Американцы и европейцы к своим попавшим в плен военнослужащим относились иначе. Их по-прежнему считали людьми, которые продолжают нести службу в армии. Пленным, пока они отсутствовали, выплачивалось денежное содержание на открытые банковские счета, даже присваивались со временем очередные воинские звания. Были случаи, к примеру, во время вьетнамской войны, когда американские майоры попадали в плен к "хошиминовцам" и возвращались после заточения через семь лет полковниками, с правом на получение пенсии!"
Валентин тогда решил остаться в Афганистане навсегда, и поэтому живет до сих пор. Его товарищей увели в Пакистан, в тюрьму Бадабер, и в живых из них, скорее всего, не осталось никого. Но перед смертью этим ребятам удалось собственной кровью вписать одну малоизвестную, но по-настоящему героическую страницу в историю афганской кампании.
...Бадабер – была тюрьма особенная, можно сказать, элитная. Туда моджахеды старались свозить, как правило, настоящих воинов, прирожденных солдат, оказавшихся по прихоти судьбы в плену. Там их держали в расчете на выкуп за большие деньги, туда время от времени наведывались богатые перекупщики живого товара. В Бадабере оказался и один из советских офицеров, по слухам, которые довелось услышать в ходе поездки в Афганистан, – спецназовец ГРУ. Истощенного и обессиленного, его закрыли в камере с земляками-украинцами.
С первого дня, когда за спиной новичка лязгнул замок тюремной камеры, его новые знакомые воспрянули духом. Физически некогда крепкий, высокого роста, со спокойным прямым взглядом, он вселял очевидный страх в моджахедов-охранников тем, что никогда не производил впечатление сломленного человека. Никто из его сокамерников, по словам единственного, чудом выжившего очевидца, узбека Рустамова, не услышал настоящего имени этого пленного. В тюрьме все называли его Абдурахмоном.
О себе он рассказывал только то, что, будучи рядовым-водителем, вез чай на КАМАЗе из Термеза в Герат и случайно попал в плен. Его отправили в Иран, где, тогда уже Абдурахмон, выучил персидский язык и Коран. Как оказался потом в Афганистане, пленник не рассказывал. Такая легенда вызвала у других шурави породила объективное, но негласное сомнение. Ведь в возрасте двадцати пяти лет оказаться на войне мог только офицер. Навыки и знания, которые он продемонстрировал вскоре, однозначно указывали, что офицер этот из спецназа. Намного позже, во время журналисткой командировки в давно оставленный советскими войсками Афган и подготовки документального фильма, удалось узнать из неофициальных источников, что Абдурахмоном был ни кто иной, как Виктор Васильевич Духовченко, 1954 года рождения, урожденец Запорожья. Именно он сыграл решающую роль в восстании пленных в Бадабере. Среди них было немало украинцев, и один из них Сергей Коршенко. Имя при Аллахе – Исламуддин. Мать до сих пор ждет его домой.
Продолжение следует.
Блог автора – матеріал, який відображає винятково точку зору автора. Текст блогу не претендує на об'єктивність та всебічність висвітлення теми, яка у ньому піднімається. Редакція "Української правди" не відповідає за достовірність та тлумачення наведеної інформації і виконує винятково роль носія. Точка зору редакції УП може не збігатися з точкою зору автора блогу.
